Page 143 - Айвенго

так просто и скромно, что даже и самый строгий блюститель нравов не нашёл бы здесь
ничего оскорбительного для женского достоинства. Самая мысль о том, что юная и красивая
девушка ухаживает за мужчиной и собственноручно перевязывает ему рану, совершенно
заслонялась и исчезала при виде этого благодетельного существа,явившегося на помощь
тяжелобольному, чтобы облегчить его страдания и спасти от смерти. Ревекка сделала
несколько указаний старому слуге, который часто помогал ей в уходе за больными; тот
быстро и ловко повиновался ей.
Ревекка говорила по-еврейски, и звуки незнакомого языка произвели на Айвенго такое
чарующее впечатление,словно это были магические заклинания какой-нибудь доброй
волшебницы.Они были непонятны для слуха, но мягкость голоса и кроткое выражение лица
говорившей ласкали и трогали сердце слушателя. Не пытаясь возобновить вопросы, Айвенго
безмолвно подчинился всему, что она считала нужным сделать для него.Но когда всё было
кончено и красавица,бывшая его врачом,собралась уходить, он не мог больше противиться
овладевшему им любопытству и сказал, обращаясь к ней по-арабски (этот язык он изучил во
время своих странствований по Востоку и думал, что он лучше других подходит для
стоявшей перед ним девицы в тюрбане и восточном одеянии):
- Прошу вас, любезная девица, будьте так добры…
Но тут она прервала его речь с невольной улыбкой, которая на мгновение озарила её
лицо, обычно задумчивое и грустное.
- Я живу в Англии, сэр рыцарь,- сказала она,- и говорю по-английски, хотя по одежде и
происхождению принадлежу к другой стране.
- Благородная девица…- начал Айвенго, но Ревекка снова поспешила его прервать.
- Сэр рыцарь,- сказала она,- не величайте меня титулом благородной. Лучше сразу
узнайте, что ваша служанка- не более как бедная еврейка, дочь того самого Исаака из
Йорка,которому вы недавно оказали покровительство. А потому и он и все его домочадцы
обязаны вас окружить самым заботливым уходом и попечениями.
Не знаю, довольна ли была бы прекрасная Ровена,если бы узнала, с каким чувствам её
верный рыцарь взирал вначале на красивые черты и блестящие глаза прекрасной Ревекки;
блеск этих глаз был так смягчён и как бы затенён густой бахромой шелковистых ресниц,что
какой-нибудь менестрель, наверно, сравнил бы их с вечерней звездой, сверкающей из-за
переплетающихся ветвей жасмина… Но Айвенго был слишком искренним католиком, чтобы
сохранить те же чувства к еврейке.Ревекка сама предвидела это, почему и поспешила назвать
имя своего отца.Однако прекрасная и мудрая дочь Исаака была не лишена женских
слабостей, и она грустно вздохнула, видя, как быстро у Айвенго почтительное восхищение и
даже нежность уступили место холодному и не очень глубокому чувству признательности за
неожиданную помощь.Правда, и раньше в обхождении Айвенго не было заметно ничего,
кроме естественного для каждого юноши преклонения перед красотой; но в том, что одно
слово могло подействовать как магическое заклинание и лишить Ревекку заслуженного
благородного преклонения, было нечто унизительное не только для неё, но и для её
угнетённого народа, которому не полагалось воздавать должное.
Впрочем,Ревекка благодаря своей мягкости и беспристрастности и не подумали винить
Айвенго в том,что он разделял общие предрассудки того времени и своего вероисповедания,
как ни больно было ей видеть, что он относится к ней как к представительнице отверженного
племени. Напротив, прекрасная еврейка продолжала с теми же терпением и преданностью
ухаживать за ним. Она сообщила ему,что им необходимо спешить с отъездом в Йорк и что
Исаак решил и его взять с собою и до тех пор заботиться о нём, пока его здоровье не будет
окончательно восстановлено. Айвенго решительно воспротивился этому плану, ссылаясь на
то, что вовсе не желает доставлять своим благодетелям дальнейшие хлопоты.
- Разве нет в Ашби,-сказал он,-или где-нибудь в окрестностях какого-нибудь франклина
или хотя бы богатого крестьянина, который согласился бы взять на своё попечение раненого
земляка, пока он не будет в состоянии снова носить оружие? Неужели нет поблизости
саксонского монастыря,куда бы меня приняли?… Нельзя ли по крайней мере перенести меня