Page 1 - Бегущая по волнам

Александр Грин
Бегущая по волнам

Это Дезирада…
О Дезирада, как мало мы обрадовались тебе, когда из моря
выросли твои склоны, поросшие манцениловыми лесами.
Л.Шадурн

Глава I

Мне рассказали, что я очутился в Лиссе благодаря одному из тех резких заболеваний,
какие наступают внезапно. Это произошло в пути. Я был снят с поезда при беспамятстве,
высокой температуре и помещен в госпиталь.
Когда опасность прошла, доктор Филатр, дружески развлекавший меня все последнее
время перед тем, как я покинул палату, – позаботился приискать мне квартиру и даже нашел
женщину для услуг. Я был очень признателен ему, тем более, что окна этой квартиры
выходили на море.
Однажды Филатр сказал:
– Дорогой Гарвей, мне кажется, что я невольно удерживаю вас в нашем городе. Вы
могли бы уехать, когда поправитесь, без всякого стеснения из-за того, что я нанял для вас
квартиру. Все же, перед тем как путешествовать дальше, вам необходим некоторый уют, –
остановка внутри себя.
Он явно намекал, и я вспомнил мои разговоры с ним о власти (Несбывшегося) . Эта
власть несколько ослабела благодаря острой болезни, но я все еще слышал иногда, в душе, ее
стальное движение, не обещающее исчезнуть.
Переезжая из города в город, из страны в страну, я повиновался силе более
повелительной, чем страсть или мания.
Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы
оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира,
тягостно спохватясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом
стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся? Не ясен ли его образ? Не
нужно ли теперь только протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие
черты?
Между тем время проходит, и мы плывем мимо высоких, туманных берегов
Несбывшегося, толкуя о делах дня.
На эту тему я много раз говорил с Филатром. Но этот симпатичный человек не был еще
тронут прощальной рукой Несбывшегося, а потому мои объяснения не волновали его. Он
спрашивал меня обо всем этом и слушал довольно спокойно, но с глубоким вниманием,
признавая мою тревогу и пытаясь ее усвоить.
Я почти оправился, но испытывал реакцию, вызванную перерывом в движении, и
нашел совет Филатра полезным; поэтому, по выходе из госпиталя, я поселился в квартире
правого углового дома улицы Амилего, одной из красивейших улиц Лисса. Дом стоял в
нижнем конце улицы, близ гавани, за доком, – место корабельного хлама и тишины,
нарушаемой, не слишком назойливо, смягченным, по расстоянию, зыком портового дня.
Я занял две большие комнаты: одна – с огромным окном на море; вторая была раза в
два более первой. В третьей, куда вела вниз лестница, – помещалась прислуга. Старинная,
чопорная и чистая мебель, старый дом и прихотливое устройство квартиры соответствовали
относительной тишине этой части города. Из комнат, расположенных под углом к востоку и
югу, весь день не уходили солнечные лучи, отчего этот ветхозаветный покой был полон
светлого примирения давно прошедших лет с неиссякаемым, вечно новым солнечным
пульсом.
Я видел хозяина всего один раз, когда платил деньги. То был грузный человек с лицом