Page 21 - Золотой жук

подзорной трубе; ибо слово «стекло» редко употребляется моряками в ' каком-либо ином
смысле. Теперь я был уверен, что нужно было пользоваться подзорной трубой, и с
определенной точки, не допускавшей никакого отклонения. Я не сомневался также, что
выражение «двадцать один градус и тринадцать минут» и «северо-восток и к северу»
означали направление для наведения «стекла». Очень взволнованный всеми этими
открытиями, я поспешил домой, раздобыл подзорную трубу и возвратился к утесу.
Я спустился вниз к выступу и заметил, что держаться на нем было возможно лишь сидя
в одном определенном положении. Этот факт подтвердил возникшее во мне предположение.
Я стал смотреть в подзорную трубу. Конечно, «двадцать один градус и тринадцать минут» не
могли относиться ни к чему иному, кроме высоты над видимым горизонтом, ибо
горизонтальное направление было ясно указано словами «северо-восток и к северу». Это
последнее направление я сразу установил с помощью карманного компаса; потом, наставив
«стекло» приблизительно под углом в двадцать один градус высоты, насколько я мог сделать
это догадкой, я стал осторожно передвигать его вверх и вниз, пока внимание мое не было
остановлено круглым просветом, или отверстием, в листве большого дерева, превышавшего
своих сотоварищей на всем этом пространстве. В средоточии этого просвета я заметил белую
точку, но сначала не мог разобрать, что это было. Наведя фокус подзорной трубы, я опять
стал смотреть, и теперь убедился, что это был человеческий череп.
При этом открытии я так возликовал, что считал загадку разрешенной; ибо слова
«главная ветвь, седьмой сук, восточная сторона» могли относиться только к положению
черепа на дереве, между тем как «навылет из левого глаза мертвой головы» допускало также
только одно объяснение по отношению к отыскиванию зарытого клада. Я понял, что
указание повелевало пропустить пулю через левый глаз черепа, и что прямая линия,
продолженная от ближайшей точки ствола «навылет» (или устремленная к месту, куда
упадет нуля) и отсюда протянутая на расстояние пятидесяти футов, указала бы некоторое
определенное место – и около этого-то места, как я по крайней мере полагал, возможно, что
сложены спрятанные сокровища.
– Все это, – сказал я, – чрезвычайно ясно, хотя замысловато, но все же просто и
понятно. Когда вы оставили Дом Епископа, что было дальше?
– Когда я тщательно заметил местоположение дерева, я вернулся домой. В тот самый
миг, однако же, как я оставил «Чертов стул», круглое отверстие исчезло, и после я не мог
увидеть даже признака его, как бы я ни повертывался. Что мне показалось верхом
изобретательности во всем этом деле, так это тот факт (повторяя опыт, я убедился, что это
было так), что круглое отверстие, о котором мы говорили, видно было лишь с одной
достижимой точки, именно даваемой этим узким выступом на лицевой стороне утеса.
В этой экспедиции к «Дому Епископа» меня сопровождал Юпитер, который, без
сомнения, заметил в продолжение нескольких недель мой отсутствующий вид и особенно
заботился о том, чтобы не оставлять меня одного. Но на следующий день, встав очень рано, я
ухитрился улизнуть от него и отправился в холмы отыскивать дерево. После больших
хлопот, я нашел его. Когда к ночи я вернулся домой, мой слуга собирался меня побить. Обо
всем остальном в этом происшествии, я думаю, вы осведомлены так же хорошо, как и я.
– Я полагаю, – сказал я, – вы ошиблись точкой при первой попытке сделать раскопку,
благодаря глупости Юпитера, который пропустил жука через правый глаз черепа вместо
левого.
– Конечно. Эта ошибка сделала разницу приблизительно в два дюйма с половиной
относительно «выстрела» – то есть положения клина, ближайшего к дереву; и если бы клад
находился под местом «выстрела» – ошибка была бы маловажная; но линия «выстрела»,
вместе с ближайшей точкой дерева был необходим для того, чтобы установить направление;
конечно, ошибка, хотя и малая вначале, увеличилась по мере того, как мы продолжали
линию и по истечении времени мы отошли на пятьдесят футов, что совершенно заставило
нас потерять след. Но без моего глубоко засевшего убеждения, что сокровища были зарыты
где-то здесь, вся наша работа оказалась бы напрасной.