Page 29 - Аты-баты

— Девушки, — Кодеридзе для вящей убедительности снял шапку и прижал ее к
груди. — Дорогие девушки, нашему другу двадцать лет исполнилось сегодня. Ай, какой друг!
Замечательный друг, девушки. Сделайте ему маленький подарок. Пожалуйста. Очень прошу.
— Очень, очень просим, — подтвердил Хабанеев и тоже снял шапку.
— Это в каком же смысле подарок? — сердито спросила первая.
— Девушки, только не уходите. Умоляю! — проникновенно зашептал Абрек. — Нам в
бой скоро, а вы — такой подарок! Самый лучший подарок на день рождения!
— Рискнем? — спросила вторая. — Он же сейчас расплачется, ей-богу!
— За мной! — радостно закричал Хабанеев. — За мной, девочки!
И девушки пошли за ним. А Кодеридзе сказал обиженно:
— Мужчина не плачет. Мужчина огорчается.
— Именинник просит к столу, — провозгласил Мятников. Все стали рассаживаться, и
тут скрипнула дверь. В сарай вошли обе девушки в сопровождении Хабанеева и Кодеридзе.
— Здравствуйте, — сказала первая. — С именинником вас. Взвод радостно зашумел:
— Здравствуйте, девочки!
— Проходите, проходите!..
— К нам, девушки!..
— Нет, к имениннику!..
Девушки шагнули в освещенный костром круг.
И младший лейтенант Суслин вскочил, опрокинув кружку. Он узнавал и не узнавал. Он
верил и боялся верить. И смотрел во все глаза… на девушек, стоявших в отблесках костра.
— Кимка.. — прошептал он. И крикнул:
— Кимка, это ты?..
Стол в большой комнате был накрыт. Анна, сидевшая рядом с Константином, встала и,
обождав, когда утихнет гул голосов, заговорила, очень волнуясь:
— Товарищи! Дорогие мои друзья. Сыны, дочери, родные наших дорогих. Ровно
тридцать лет назад — ровно, день в день — здесь, в Ильинке, праздновали двадцатилетие
одного человека. Сегодня ему было бы пятьдесят. Но он не дожил. Он погиб как герой. Погиб
на следующий день.
У Анны перехватило дыхание. Все поднялись. Справившись с волнением, Анна
продолжала:
— Но мы не будем сегодня горевать. Мы будем радоваться, что такой человек жил и
прекрасно отдал свою жизнь. Мы будем пить за это. И за его сына, который сейчас здесь,
вместе с нами. За капитана Константина Викторовича Святкина.
Константин задрожавшей рукой поставил рюмку на стол, молча обвел всех взгядом и
вышел из комнаты.
Он стоял, прислонившись спиной к бревенчатой стене дома. На крыльцо вышла Анна.
— Вам нехорошо. Костя?
— Мне хорошо, Аня. Так хорошо мне не было никогда в жизни, — он помолчал. — У
нас в детдоме день рождения праздновался один раз в году. Коллективно. Для всего детского
дома. Я говорил вам, что плохо помню маму. Отца же я не знал совсем… И вот сегодня вы
вернули его мне. Конкретного. Реального отца. Со своей жизнью. Со своим днем рождения. И
со своей смертью…
Он замолчал. И Анна молчала тоже. Просто молчали и смотрели в густеющий
мартовский сумрак.
И в этом сумраке мимо их дома вдруг неторопливо прошли двое очень молодых людей.
Девушка и юноша в военной форме последнего года войны.
Игорь и Кима шли по вечерней улице Ильинки.
— Я искал тебя, Кимка.
— Не надо выдумывать, Игорь.
— Я хотел написать тебе, но не знал куда. Как ты оказалась на фронте?
— Так же, как ты.