Page 2 - Отец Горио

поглубже в мягком кресле и скажете: «Быть может, это развлечет меня?», а после, прочтя про
тайный отцовские невзгоды Горио, покушаете с аппетитом, бесчувственность же свою
отнесете за счет автора, упрекнув его в преувеличении и осудив за поэтические вымыслы. Так
7
знайте же: эта драма не выдумка и не роман. All is true, — она до такой степени правдива, что
всякий найдет ее зачатки в своей жизни, а возможно, и в своем сердце.
Дом, занятый под семейный пансион, принадлежит г-же Воке. Стоит он в нижней части
улицы Нев-Сент-Женевьев, где местность, снижаясь к Арбалетной улице, образует такой
крутой и неудобный спуск, что конные повозки тут проезжают очень редко. Это
обстоятельство способствует тишине на улицах, запрятанных в пространстве между
8
9
Валь-де-Грас и Пантеоном, где эти два величественных здания изменяют световые явления
атмосферы, пронизывая ее желтыми тонами своих стен и все вокруг омрачая суровым
колоритом огромных куполов. Тут мостовые сухи, в канавах нет ни грязи, ни воды, вдоль стен
растет трава; самый беспечный человек, попав сюда, становится печальным, как и все здешние
прохожие; грохот экипажа тут целое событие, дома угрюмы, от глухих стен веет тюрьмой.
Случайно зашедший парижанин тут не увидит ничего, кроме семейных пансионов или
учебных заведений, нищеты и скуки, умирающей старости и жизнерадостной, но
вынужденной трудиться юности. В Париже нет квартала более ужасного и, надобно заметить,
менее известного.
Улица Нев-Сент-Женевьев, — как бронзовая рама для картины, — достойна больше
всех служить оправой для этого повествования, которое требует возможно больше темных
красок и серьезных мыслей, чтобы читатель заранее проникся должным настроением, —
подобно путешественнику при спуске в катакомбы, где с каждою ступенькой все больше
меркнет дневной свет, все глуше раздается певучий голос провожатого. Верное сравнение!
Кто решил, что более ужасно: взирать на черствые сердца или на пустые черепа?
Главным фасадом пансион выходит в садик, образуя прямой угол с улицей
Нев-Сент-Женевьев, откуда видно только боковую стену дома. Между садиком и домом,
перед его фасадом, идет выложенная щебнем неглубокая канава шириной в туаз, 10 а вдоль
нее — песчаная дорожка, окаймленная геранью, а также гранатами и олеандрами в больших
вазах из белого с синим фаянса. На дорожку с улицы ведет калитка; над ней прибита вывеска,
на которой значится: «ДОМ ВОКЕ», а ниже: Семейный пансион для лиц обоего пола и прочая.
Днем сквозь решетчатую калитку со звонким колокольчиком видна против улицы, в конце
канавы, стена, где местный живописец нарисовал арку из зеленого мрамора, а в ее нише
изобразил статую Амура. Глядя теперь на этого Амура, покрытого лаком, уже начавшим
шелушиться, охотники до символов, пожалуй, усмотрят в статуе символ той парижской
любви, последствия которой лечат по соседству. На время, когда возникла эта декорация,
указывает полустершаяся надпись под цоколем Амура, которая свидетельствует о
восторженном приеме, оказанном Вольтеру при возвращении его в Париж в 1778 году:

Кто б ни был ты, о человек,
Он твой наставник, и навек.

7 Все правда (англ.).

8 Валь-де-Грас — здание военного госпиталя в Париже.

9 Пантеон — большое здание в Париже, построенное в XVIII в.; первоначально — церковь; во время
буржуазной революции XVIII в. было превращено в усыпальницу выдающихся деятелей Франции, среди
которых похоронены далеко не великие люди, как, например, президент Третьей республики Сади Карно, но не
нашли себе места такие писатели, как Вольтер, и такие революционные деятели, как Марат, прах которых был
удален из Пантеона.

10 Туаз — старинная французская мера длины (1 м. 945 мм).