Page 4 - Отец Горио

графины, поддонники из жести со струйчатым рисунком, стопки толстых фарфоровых
тарелок с голубой каймой изделие Турнэ. 11 В одном углу поставлен ящик с нумерованными
отделениями, чтобы хранить, для каждого нахлебника особо, залитые вином или просто
грязные салфетки. Тут еще встретишь мебель, изгнанную отовсюду, но несокрушимую и
помещенную сюда, как помещают отходы цивилизации в больницы для неизлечимых. Тут вы
увидите барометр с капуцином, вылезающим, когда дождь уже пошел; мерзкие гравюры, от
которых пропадает аппетит, — все в лакированных деревянных рамках, черных с
золоченными ложками; стенные часы, отделанные рогом с медной инкрустацией; зеленую
муравленную печь; кенкеты Аргана, 12 где пыль смешалась с маслом; длинный стол,
покрытый клеенкой настолько грязной, что весельчак-нахлебник пишет на ней свое имя
просто пальцем, за неименьем стилоса; искалеченные стулья, соломенные жалкие цыновки —
в вечном употреблении и без износа; затем дрянные грелки с развороченными продушинами, с
обуглившимися ручками и сломанными петлями. Трудно передать, насколько вся эта
обстановка ветха, гнила, щелиста, неустойчива, источена, крива, коса, увечна, чуть жива, —
понадобилось бы пространное описание, но это затянуло б развитие нашей повести, чего,
пожалуй, не простят нам люди занятые. Красный пол — в щербинах от подкраски и натирки.
Короче говоря, здесь царство нищеты, где нет намека на поэзию, нищеты потертой, скаредной,
сгущенной. Хотя она еще не вся в грязи, но покрыта пятнами, хотя она еще без дыр и без
лохмотьев, но скоро превратится в тлен.
Эта комната бывает в полном блеске около семи часов утра, когда, предшествуя своей
хозяйке, туда приходит кот г-жи Воке, вспрыгивает на буфеты и, мурлыча утреннюю песенку,
обнюхивает чашки с молоком, накрытые тарелками. Вскоре появляется сама хозяйка,
нарядившись в тюлевый чепец, откуда выбилась прядь накладных, неряшливо приколотых
волос; вдова идет, пошмыгивая разношенными туфлями. На жирном потрепанном ее лице нос
торчит, как клюв у попугая; пухлые ручки, раздобревшее, словно у церковной крысы, тело,
чересчур объемистая, колыхающаяся грудь — все гармонирует с залой, где отовсюду сочится
горе, где притаилась алчность и где г-жа Воке без тошноты вдыхает теплый смрадный воздух.
Холодное, как первые осенние заморозки, лицо, окруженные морщинками глаза выражают
все переходы от деланной улыбки танцовщицы до зловещей хмурости ростовщика, — словом,
ее личность предопределяет характер пансиона, как пансион определяет ее личность. Каторга
не бывает без надсмотрщика, — одно нельзя себе представить без другого. Бледная пухлость
этой барыньки — такой же продукт всей ее жизни, как тиф есть последствие заразного воздуха
больниц. Шерстяная вязаная юбка, вылезшая из-под верхней, сшитой из старого платья, с
торчащей сквозь прорехи ватой, воспроизводит в сжатом виде гостиную, столовую и садик,
говорит о свойствах кухни и дает возможность предугадать состав нахлебников. Появлением
хозяйки картина завершается. В возрасте около пятидесяти лет вдова Воке похожа на всех
женщин, видавших виды. У нее стеклянный взгляд, безгрешный вид сводни, готовой вдруг
раскипятиться, чтобы взять дороже, да и вообще для облегчения своей судьбы она пойдет на
все: предаст и Пишегрю и Жоржа, 13 если бы Жорж и Пишегрю могли быть преданы еще раз.
Нахлебники же говорят, что она в сущности баба неплохая, и, слыша, как она кряхтит и
хнычет не меньше их самих, воображают, что у нее нет денег. Кем был г-н Воке? Она никогда
не распространялась о покойнике. Как потерял он состояние? Ему не повезло, — гласил ее
ответ. Он плохо поступил с ней, оставив ей лишь слезы, да этот дом, чтобы существовать, да

11 Турнэ — промышленный город в Бельгии.

12 Кенкет Аргана усовершенствованная масляная лампа.

13 Пишегрю и Жорж. — Шарль Пишегрю и Жорж Кадудаль — организаторы роялистского заговора (1804),
подготовившие покушение на Наполеона I, в то время первого консула; были выданы одним из соучастников
заговора; Кадудаль был казнен, а Пишегрю умер в тюрьме.