Page 55 - Собор Парижской Богоматери

чем он говорил, а все же был не прочь блеснуть своей ученостью и, приосанившись, ответил:
– Это латинское слово, оно означает «солнце».
– Солнце!.. – повторила цыганка.
– Так звали прекрасного стрелка, который был богом, – присовокупил Гренгуар.
– Богом! – повторила она с мечтательным и страстным выражением.
В эту минуту один из ее браслетов расстегнулся и упал. Гренгуар быстро наклонился,
чтобы поднять его. Когда он выпрямился, девушка и козочка уже исчезли. Он услышал, как
щелкнула задвижка. Дверца, ведшая, по-видимому, в соседнюю каморку, заперлась изнутри.
«Оставила ли она мне хоть постель?» – подумал наш философ.
Он обошел каморку. Единственной мебелью, пригодной для спанья, был довольно
длинный деревянный ларь; но его крышка была резная, и это заставило Гренгуара, когда он на
нем растянулся, испытать ощущение, подобное тому, какое испытал Микромегас, улегшись во
всю длину на Альпах.
– Делать нечего, – сказал он, устраиваясь поудобней на этом ложе, приходится
смириться. Однако какая странная брачная ночь! А жаль! В этой свадьбе с разбитой кружкой
было нечто наивное и допотопное, – мне это понравилось.

Книга третья

I. Собор Богоматери

Собор Парижской Богоматери еще и теперь являет собой благородное и величественное
здание. Но каким бы прекрасным собор, дряхлея, ни оставался, нельзя не скорбеть и не
возмущаться при» виде бесчисленных разрушений и повреждений, которые и годы и люди
нанесли почтенному памятнику старины, без малейшего уважения к имени Карла Великого,
заложившего первый его камень, и к имени Филиппа-Августа, положившего последний.
На челе этого патриарха наших соборов рядом с морщиной неизменно видишь шрам.
Теtрun edax, homo edacior 36 , что я охотно перевел бы так: «Время слепо, а человек
невежествен».
Если бы у нас с читателем хватило досуга проследить один за другим все следы
разрушения, которые отпечатались на древнем храме, мы бы заметили, что доля времени
ничтожна, что наибольший вред нанесли люди, и главным образом люди искусства. Я
вынужден упомянуть о «людях искусства», ибо в течение двух последних столетий к их числу
принадлежали личности, присвоившие себе звание архитекторов.
Прежде всего – чтобы ограничиться наиболее яркими примерами – следует указать, что
вряд ли в истории архитектуры найдется страница прекраснее той, какою является фасад этого
собора, где последовательно и в совокупности предстают перед нами три стрельчатых
портала; над ними – зубчатый карниз, словно расшитый двадцатью восемью королевскими
нишами, громадное центральное окно-розетка с двумя другими окнами, расположенными по
бокам, подобно священнику, стоящему между дьяконом и иподьяконом; высокая изящная
аркада галереи с лепными украшениями в форме трилистника, поддерживающая на своих
тонких колоннах тяжелую площадку, и, наконец, две мрачные массивные башни с
шиферными навесами. Все эти гармонические части великолепного целого, воздвигнутые
одни над другими и образующие пять гигантских ярусов, спокойно развертывают перед
нашими глазами бесконечное разнообразие своих бесчисленных скульптурных, резных и
чеканных деталей, в едином мощном порыве сливающихся с безмятежным величием целого.
Это как бы огромная каменная симфония; колоссальное творение и человека и народа, единое
и сложное, подобно Илиаде и Романсеро, которым оно родственно; чудесный итог соединения

36 Время прожорливо человек еще прожорливей (лат.)