Page 96 - О чем шелестит бамбук

торчали из волос, уложенных так, как (я видел в кино)
укладывают гейши, а может, и не только гейши. Не силен
я в этих парикмахерских нюансах.
Что-то в этом чувствовалось ненастоящее, а главное –
нехорошее. Я спросил через стекло: «Ты кто?» Она улыб-
нулась и поманила меня рукой. «Ага! – ответил я. – Сей-
час! Взял и вышел! Заходи сама, если хочешь!» Японка
обрадовалась и поплыла к дверям, за ней не оставалось
ни примятой травы, ни темной дорожки там, где кимоно
длинными полами должно было собрать росу. Я не открыл
дверь, оставшись следить за странной гостьей из окна. И
она вернулась, недовольно хмуря бровки, требовательно
показала белой ручкой на крыльцо, настаивая: «Открой!»
«Не-а, – помотал я головой. – Не хочется мне тебя впу-
скать, походи-ка до утра вокруг дома, а там разберемся».
Она злилась, это было видно, но изо всех сил стара-
лась стереть с личика гримасу нетерпения и досады.
Семеня, она побрела прочь от дома, бросая через пле-
чо обиженные взгляды в мою сторону. «Ну и уйду!» –
будто говорила вся ее фигурка. Я увидел, как по белой
щеке сползает слеза, оставляя след на пудре. А вот это
было ошибкой: почему-то мне никогда не было жаль
плачущих женщин, наоборот – они вызывают у меня
раздражение. Я взял лист газеты и завесил окно. По-
метавшись по дому и завесив остальные окна, каждый
раз натыкаясь то на умоляющий, то на разъяренный
взгляд миндалевидных глаз, я послал матом неизвест-
но кого и лег спать. И, как ни странно, почти мгновен-
но уснул.
Проснувшись, первым делом снял газеты с окон.
Солнце пробивалось сквозь неплотный туман, намекая

94