Page 149 - Чтобы помнить. Сахалин и Курильские острова в судьбах героев.

тону, подняв пушками громадный сноп искр и мгновенно, словно спичка, за-
горевшись. Во время этого удара самолёт, мостившийся уже на самый край
полосы, развернуло и сбросило на грунт — благодаря только этому он не
взорвался, а пылающим факелом, поднимая клубы пыли, как проклятый, по-
нёсся по грунту, прополз метров семьсот на брюхе и, наконец, остановился.
Мы очумело смотрели.
Нас заклинило, мы не могли ничего сказать, да и говорить что-либо было
поздно: всё уже случилось.
Оставалось одно — не потерять лётчика. В случае его гибели лётное про-
исшествие будет квалифицироваться не как авария, а как катастрофа со
всеми вытекающими последствиями: Москва высылает высокую комис-
сию, которая долго и нудно разбирается сначала с бумагами, потом со всем
остальным и всеми остальными, констатируя, в конце концов, то, что дав-
но и так было ясно всем, однако эта констатация стоит всем, в том числе
и самой комиссии бессонных ночей и нервотрёпки. В результате кого-то
снимут, кого-то переведут, кого-то понизят, но жизнь пилота ведь этим не
спасешь; человека, мужа, отца, сына — не оживишь...
Самолёт горел и мог в любой момент взорваться.
Баршт кричал в микрофон: «Вылезай, беги!», но пилот не вылезал.
Пыль оседала, стало видно, как к самолёту бежал командир полка с за-
рулившего самолёта, а с другой стороны к самолёту неслась санитарная
машина.
Машина успела первой. Лётчик был жив, и подоспевший водитель са-
нитарки, ждавшей врача, чтобы везти его в соседний посёлок и увидевший,
как самолёт вдруг горящим факелом понёсся по грунту, кинулся на выруч-
ку пилоту, который бился в кабине горящего самолёта и никак не мог сдви-
нуть с места заклинивший фонарь.
За какие-то пять-десять секунд лётчик успел снять ноги с педалей, от-
стегнуть привязную систему, расстегнуть и снять парашют, разгерметизи-
ровать фонарь и теперь рвал изо всех сил на себя ручки открытия замков.
Замки открылись, но фонарь не желал сдвигаться: в образовавшуюся щель
нельзя было даже руку просунуть.
Направляющие фонаря были перекошены, заклинивший фонарь уже ли-
зало языками жаркого пламени.
Сквозь фонарь было видно, как лётчик с перекошенным лицом бился
в раскаленной кабине, пытаясь сдвинуть ещё хоть немного фонарь, но муки
его были тщетны.
Водитель стал ломиком бить по остеклению, пытаясь пробить его, но без-
результатно: плексиглас уже потерял жёсткость, и от ударов на нём оста-
вались только вмятины.
Самолёт в любой момент мог взорваться: пламя уже подбиралось к бое-
комплекту.

147