Page 345 - И жили люди на краю

342
готовый насмерть биться с беляками, и высматривал, где они там,
в ковыльном поле? Вверху что-то застрекотало, и появился
аэроплан до того низко, что под всадниками испугались лошади;
после именно это утверждали все – никто не хотел признаться,
что испугался сам, особенно когда с аэроплана стали стрелять.
С колена едва не соскользнула папка – подхватил, а
желание было швырнуть её в угол. В такой мировой войне уцелел
человек. Ну и – живи! Зачем же грабишь, мародёрствуешь,
насилуешь? А теперь – военный трибунал. Называется, дошли до
победы... Мерзавцы! Но это что? Умудрились по пьянке гибнуть
под собственными танками, на машинах, в драках. Как за это
отчитываться? Опять – «без вести пропавшие»?
Генерал ощутил, как самолёт потянуло к долине, ровной,
зелёной, с серебристыми болотцами и ручьями. У берёзовой
куртины заволновалась огромная толпа японских женщин с
ребятнёй – очевидно, решила, что будут бомбить. Старики
недвижно смотрели из-под широкополых шляп. «Не бойтесь,
вернётесь в свои хибары, – сказал про себя Яхонтов. – Но
неужели и наши поселятся на этой далёкой земле? Меня здесь
вроде не к чему долго держать. И должны учесть: прибыл сюда
после тяжёлого ранения, не долечившись...»
Под крылом замелькали серые крыши, накрывшие дома
подобно шляпам; блеснули окнами здания повыше; прямые
улицы, часто пересекающиеся, напоминали решётку; чёрной
полосой потянулось пожарище – обгоревшие стропила, балки,
стены, столбы; паровоз лежал на боку с разорванным котлом,
разбитые вагоны валялись вразброс, как размётанные бурей; в
крайней воронке, заполненной водой, плавал разбухший труп.
«Лихо поработала авиация, – усмехнулся генерал. – Так бы на
Харамитогском перевале».
Самолёт шёл низко, и вскоре жёстко ударился колёсами о
землю, покатился по полю. Слезая по трапу, Яхонтов увидел