Page 581 - И жили люди на краю

578
ничего не понимает. И чем азартней творят они разбой, тем
тоскливей становится Яше. Рёв зверей болью обжигает сердце,
ночная тишина всего наполняет неизъяснимой тревогой, и
мелкая противная дрожь прокалывает тело, хочется плакать;
как-то утром он взошёл на скалу, в трещинах которой гнездились
красноклювые тупики, и подумал: «Не броситься ли вниз?»
Наверное, задохнётся воздухом в полёте и шлёпнется на камни.
Но какие-то они скользкие, обкрошившиеся со всех сторон
– похоже, это и не камни, а глыбы спрессованной веками глины.
Искалечится о них, и только. Будет лежать, пока не придут
мужики. Даже приливом его не зальёт. Нет, он не хочет мучиться.
Уж если уходить с этого света, то быстро...
Весь день он, угнетённый и словно отупевший, двигался
замедленно, как бы ощущая на себе ношу; глаза подёрнулись
нервозным горячечным блеском. Борис в обед спросил его:
«Не заболел ли?» Яша, не разжав губ, отрицательно мотнул
головой: мысли его, как это бывало в минуты сильного
расстройства, вертелись и путались – думал то по-русски, то
по-японски.
Ночью ему приснилось, будто поднялся с постели и
подошёл к окну, за которым возвышалась скала. Стекло
отсвечивало, как пласт угля. И вдруг стало прозрачным. Яша
увидел котиковый пляж и внутренне содрогнулся: такое
невозможно, это какая-то чертовщина! Встряхнул головой.
Вернее, сделал так мысленно, а в действительности стоял
скованный и слышал, как сопят котихи, плотно прижавшись друг
к другу; малыши кучкой спали очень крепко: любого бери на
руки – не проснётся. Хозяин гарема лежал, отвернувшись от
него, носом к воде.
Из полумрака выдвинулось к островку судно странных
очертаний. В первые мгновения Яша даже не понял, что оно под
парусами. А когда разглядел, изумился: откуда такая диковина?