Page 949 - И жили люди на краю

946
свёрнутую трубочкой рукопись. – Пользуйтесь. Сделайте
поживее. – Он посмотрел на часы. – Через пятнадцать минут у
меня встреча с воинами.
Игорь раскрутил рукопись и ничего нового из неё не узнал.
Как тут сделать «поживее»? Закурил и пошёл в парк – ну их всех
к чёрту! Там подшлифуй, здесь напиши. Он кто? Раб? Выходит,
так. Затащили сюда, чтоб выпускал журнальчик, а в
действительности набросили удушающий хомут придворного
писаки. И не взбрыкивай!
Негодование распирало Игоря. Но он понимал: оно, это
негодование, ни шиша не значит. Повозмущается и сядет
«оживлять» выступление герою.
На юбилейный вечер пришёл в числе последних – большой
зал был уже заполнен нарядным людом, ветераны скучивались
впереди, а на заднем ряду, полупустом, Игорь заметил Михаила
Алексеевича. Направился к нему.
– Здравствуйте.
– А-а, – приветливо улыбнулся Михаил Алексеевич.
– Штраф заплатили?
– Да. А вы с друзьями встретились?
Михаил Алексеевич кивнул и погрустнел. В зале загремели
аплодисменты – президиум занимал места. Затем заговорил
докладчик. Михаил Алексеевич вздохнул.
– Встретил. Один в здравии, а другой – без сознания,
умирал. Накануне своего семидесятилетия. Но столько, сколько
он пережил, на десять жизней хватило бы. Иваном Смолиным его
звали. Это был истинный сахалинец, здесь родился и здесь в
землю ушёл.
Люди захлопали. Михаил Алексеевич стих. Игорь тоже
решил помолчать. Почему-то было жалко, что даже не видел того
человека.
Михаил Алексеевич вглядывался в каждого выступающего,