Page 952 - И жили люди на краю

949
теперь единственный на амурском флоте безрукий. Держат пока.
Управляюсь, наловчился. Да и кого за гроши найдут сюда? А я
работаю – пароходы нечасто подходят, и рыбку промышляю.
Жить-то надо. А он не узнал меня. Не захотел узнать...
Недавно, зимой, сын попросил Игоря рассказать случай,
который особенно запомнился. На такую тему (а случай нужен
именно от родителей) велела учительница написать сочинение.
И рассказал Игорь о Данилыче, затем исправил ошибки в
сочинении. Сын заново переписал, но схватил «трояк» за
«содержание»…
– Вы с ним знакомы? – спросил Игорь.
Михаил Алексеевич облизнул сухие губы.
– Были, – ответил хрипловато. – Но когда мог бы помочь,
написал, что плохо меня знал.
Герою рукоплескали. А Михаил Алексеевич осторожно,
никого не побеспокоив, вышел из зала, словно ему было неловко,
что случайно попал на такое торжество...
Игорю становилось всё невыносимей, и не столько оттого,
что придавливала, изнуряла скучная работа, сколько оттого, что
от неё воротило нутро. Оно – бунтовало. Наверное, это
отражалось на лице, и Ливанов однажды спросил:
– Игорь, почему хмурый?
– Я не хмурый, я задумчивый, – ответил Игорь полушутя и
упрекнул себя в том, что боится прямо сказать: «Артём
Павлович, не хочу на вас работать». Опасно такое ляпнуть!
Но через две недели Игорь сказал заведующему отделом,
что постоянно находится в малом зале, не может даже сбегать в
типографию и посмотреть «Блокнот» на машине – так проскочат
любые ошибки.
– Что делать, я не представляю. Но не нравится...
– Мне тоже, – понятливо поддержал заведующий.
– Хорошо, что от вас услышал... – он набил трубку «Золотым