Page 82 - Возле моря

Дарьин впечатлительный ум, способный моментально
нарисовать невесть какие картины, на этот раз вернул ей мисти-
чески-жуткое ощущение, которое испытывала в то самое время,
когда Иннокентий находился там, на промысле, а она читала
балладу Жуковского «Светлана». И вновь будто зашуршала
страница со строками:
На средине чёрный гроб:
И гласит протяжно поп:
«Буди взят могилой!»

В комнату к ней заглянула работница Корнелиных Граня,
быстрая румянощекая девица, шепнула, что и на пристани, и в
лавке, и прямо на дороге все говорят только об Иннокентии
Петровиче.
И Дарье это напомнило Владивосток. Там из дома в дом, по
улочкам и проулкам плутали слухи о каком-то Дымове, который
якобы и Европу проехал, и Азию, обманул немало состоятельных
людей и в каждом большом городе бросал женщину, и здесь ка-
кую-нибудь обольстит и кинет; у него и фамилия не настоящая —
скорее всего, меняя место, меняет и фамилию. И вот об Инно-
кентии снова покатилась молва.
А разговоры шли одобрительные, восхищённые. Дымов в
глазах обывателей поста предстал как человек, который не
только защитил себя, но и своих работников, своё хозяйство, а
более того – изловил цельную шайку каторжан. И люди, обычно
при слухе о побеге заключённых спешившие в избы, за крепкие
засовы, и чутко, напуганно ловившие всякий звук и незнакомый
голос, теперь ободрились: мол, так и надо поступать с бродячими
уголовниками, коли охрана плохо стережёт их.
«На роду ему, что ли, написано быть на виду да на слуху? –
подумала Дарья. – Тяжело такого любить. Но и замечательно!»

Любовь, любовь — гласит преданье –
Союз души с душой родной –
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И... поединок роковой...

80