Page 94 - Возле моря

реезжать в какое-то новое место. Ей уже тут интересно. Сперва
она совершенно не знала, что здесь может понравиться. А вот
понравилось. Конечно, главное оттого, что рядом Иннокентий,
что он её муж, любимый, родной человек. Но что-то есть притя-
гательное и в самой земле. Может, то, что она далёкая, забро-
шенная, озябшая и нуждается в сочувствии, в доброте людской.
Росли бы на ней апельсины да кокосы, ходили бы по сопкам и
распадкам слоны и жирафы, омывала бы берега тёплая вода –
сразу бы отовсюду потянулись к ней люди, полюбили бы её.
Только это иная любовь. Любовь выгоды. Любовь жадности... А
Япония? Через четыре года? Поживём – видно будет.
Сейчас Дарья подумала, что Иннокентий потому сказал ей
про тёплые и живописные края, что по вечерам в доме Ивана
Софроновича тянутся разные беседы. Варвара Трофимовна,
грустная лицом, обязательно вспомнит о своём далёком под-
московном доме. Она без сожаления уехала бы отсюда – по детям
скучает, но как оставить мужа одного? Иван Софронович, уловив
настроение жены, расскажет историю об открытии мореплава-
телями какого-нибудь острова, о том, как воинственно их
встретили дикари; европейцы под стрелами запаслись свежей
водой и отбыли, а вот дикари, ничего не знающие о мире, не
имеющие представления о науках, живописи, литературе, как
жили на клочке суши, так и живут.
– Они всего лишь дикари! – повторит он разгорячённо. – А
представьте себе цивилизованную группу людей на том острове.
Как она могла бы облагородить его, преобразовать? А?..
Море отливало: словно колдовские силы тянули воду от
берега, и ей никак не удержаться ни за водоросли, ни за камни, и
встречным лёгким волнам не остановить её – подныривала под
них.
От кромки сухого песка обнажилось илистое дно, то буро-
ватоматовое, то совсем тёмное, дальше – галечное со скальными
выступами в ракушках и мокрой зелени; вода оставалась только в
ямах и расселинах.
В отдалении на берегу, который подобно валу поднимался
возле самого устья реки и заворачивал к морю, Дарья предста-

92