Page 90 - II Кузнецовские чтения

посадили под арест, стали грозить тюремным сроком. Клавдии пришлось срочно отпроситься у ру-
ководства и ехать выручать мать. Дело разрешилось благополучно, но продукты им так и не вернули.
В начале осени 1945 года Прасковья Степановна тяжело заболела. Вновь отпросилась Клав-
дия у начальства и поехала в деревню помочь матери убрать урожай. А во время уборки сама про-
студилась и слегла с высокой температурой. Одним словом, не вернулась в срок. На заводе началь-
ство, долго не разбираясь, объявило Клавдию «трудовым дезертиром», уволило с работы и подало
документы в суд. А ещё её выписали из заводской комнаты (их дом разбомбили), а личные вещи
выставили на улицу. Когда не вполне выздоровевшая Клавдия вернулась в город, она была потрясе-
на: ни работы, ни жилья. В это трудное время её приютили незнакомые люди. Она долго пыталась
реабилитироваться, ходила к прокурору и следователям. В конечном итоге с неё сняли клеймо «де-
зертира» и восстановили на работе, но решение суда о ежемесячном удержании (в течение полугода)
125 рублей в доход государству отменить не удалось.
Константин Захарович также был потрясен, узнав о случившемся: «…Твоя болезнь, твои
затруднения с квартирой и работой – это для меня моральный удар. Неужели на заводе существуют
в таком количестве бесчувственные люди, которым законом положено беспокоиться и заботиться о
семье военнослужащего… И наряду с этим совершенно посторонние люди так много уделяют заботы
и внимания о тебе, помогают в твоем тяжелом положении. Все это ох как действует на нервы…».
В 1946 году Константина Захаровича оставляли в Германии. Ему поступило предложение
заведовать картинной галереей в небольшом городе, выделили просторный дом. Он написал об этом
Клавдии, она согласилась приехать. Уволилась с завода, отправила к нему багажом сохранившиеся
вещи. Но при посадке в поезд воры срезали у неё сумочку с деньгами, билетами и документами.
Лишь через две недели опустошенная и подавленная она написала Константину: «Только сегодня я
решилась написать, уж больно не хотела тревожить тебя, да все надеялась, что кто-то подбросит
(документы – Ю. В.), но все нет и нет… Квартиры конечно нет, там уже живут (другие – Ю. В.).
Ночую, где придется, пока все приглашают с участием, что будет дальше – страшно подумать…
сготовить я не всегда могу. Питаюсь хлебом и водой, денег нет…».
Она встретила его в Харькове. Когда Константин Захарович пришел на завод, все обрадова-
лись его возвращению. Ему, фронтовику-орденоносцу, тут же выделили комнату и пообещали дать
мебель. Но они не остались на заводе, поехали в деревню к матери. Решил Константин Захарович
восстанавливать разоренные войной села. И восстанавливал пять лет. Не раз подходили к нему шу-
стрые мужички с предложением жареного гуся
и самогонки за стройматериал. Но всегда на их
столе, подчеркивала Клавдия Назаровна, были
пустые щи, так как не шел на подобный сговор
её супруг.
Ещё рассказала Клавдия Назаровна, что
работала у них на заводе секретарем молодая
Майя Кристалинская, в ту пору мало кому из-
вестная особа. Умела «Майка», как её называли
коллеги, гадать по руке. О себе она говорила, что
станет известной артисткой. Клавдии она нага-
дала, что уедут они с мужем за большую воду,
что приедет к ним червонная дама и что будут
они жить счастливо. Все так и случилось. В 1950
году завербовались супруги Калашниковы на
Сахалин и приехали в Синегорск. Жили душа в душу (Илл. 8). Освоившись на новом месте, вызвали
с материка Прасковью Степановну. Лишь в одном ошиблась гадалка, сетовала Клавдия Назаровна,
сказала, что будут у нас дети. Но, увы… Думали они усыновить ребенка, однако, веря предсказанию,
постоянно откладывали своё решение.
На Сахалине Клавдия Назаровна не работала. Константин Захарович сказал ей: «Ты столь-
ко бед перенесла, отдыхай, теперь я за двоих работать буду». И работал с утра до вечера (видимо,
был в том смысл, поскольку теперь в анкетах Клавдия Назаровна должна была указывать, что жила

88