Page 181 - Земли родной многоголосье

лодой японец удаляется в лес в сопровождении айнов.
Потом старейшина вернулся в дом и уселся за низкий
столик. Жена поняла, налила в японскую белую чашку
рисовой водки, подала палочки икуниси. Старейшина
пробормотал молитвы, макнул икуниси в сакэ и смахнул
капли в сторону, макнул еще раз – смахнул в другую, и
так на четыре стороны. Просил айн хозяев земли, гор,
воды и неба поберечь японского юношу и не наказывать
за невежливость. Закончив ритуал, Сирикоро, придер-
жав усы палочкой, выпил сакэ.
– Вот так, – произнес он, обращаясь к старшей доче-
ри, не смевшей поднять голову за ткацким станком. – А
ты сиди себе, девка. Не ровня. Тебе он не ровня, поня-
ла? Ты – дочь старейшины, а он всего лишь японец.
Над влажной, блестящей тайгой вставало солнце, и чу-
дился в солнечном диске гордый лик Турешмат. «Больше
сюда экспедицию не пошлют, – думал Шима, шагая по
чуть заметной тропинке следом за айнами. – Даже если
пошлют – не приду сюда. Отдадут ее замуж, и нечего
смотреть. И жить она будет не здесь, а в другом кота-
не. Детей нарожает...» Не хотел Шима думать об айн-
ской девушке, но мысли о ней упрямо лезли в голову, не
отогнать. «Отдадут замуж, нарожает...» Ревность, играя,
хватала парня за сердце, и болело оно куда сильней, чем
отбитый бок.

***
Пасмурный ноябрьский день свободно гулял по лесу
холодным ветром, обдирал последнюю листву, обтрясал
хвою с порыжевших лиственниц. В воздухе порхали си-
ротливые мелкие снежинки. В котане царило оживление.

179