Page 117 - Сахалинские робинзоны

на столе, как выглядело, сколько теплого хлеба нарезала хо-
зяйка; особенно потряс всех фасолевый суп, приправленный
зеленым луком. Люся сказала Сорокину:
– Вот бы твоего пирожка сейчас, того...
Сорокин угрюмо глянул на нее, насупился. Кирилл усмех-
нулся так, будто что-то горько-смешное вспомнил. Еще с
большей охотой они говорили о доме Президента – водопро-
вод, паровое отопление, телевизор.
– Квартира среди тайги, – сказала Люся.
Соглашаясь с ней, Сорокин мотнул чубом, улыбнулся, явно
простив намек на какой-то пирог. Савка понял, что ребята
кое-что утаивают и слишком уж настойчиво твердят: «Супа
не ели, хлеба не брали, чай пили без сахара». Боятся огорчить
Премьера. А он ведь почувствовал сразу, как только они верну-
лись от Президента, – все, теперь наступит иная жизнь, экспе-
рименту, пожалуй, конец: болотный человек, цивилизованный
егерь сумел им понравиться, до восторга удивить своей нео-
быкновенностью. Чуя, наверное, эту догадку в нем, ребята с
особенным рвением жевали рыбные лепешки, нахваливали.
Заломин перешел холодный ручей, по глинистой круче вы-
брался к темному, бородатому пихтачу – с ветвей до земли
свешивались седые космы беломошника, чуть колеблемые
плотным током тумана, – и сразу свернул вправо. Пихтач
здесь почти вплотную выметывался к воде озера, был дик, и
шаги в нем глохли, как звуки в полусне. Но вот проглянул за
мохнатыми стволами мутный свет, под ним зажелтела отмель,
и вокруг отмели черными пятнышками, вразброс и кучно, за-
таенно покрякивая, резво двигались, ныряли, цедили носами
воду морские утки. Савка пригнулся, осторожно прошагал до
валежины в высокой траве, лег, медленно следя за утками (не
насторожились бы!), положил ружье на валежину. Выбрал
ближний табунок, выждал и, когда табунок сгрудился, вы-
стрелил. Второй заряд, уже не видя чернети, он послал вдо-
гонку, чуть вскинув стволы: утки скучиваются при взлете и
можно сбить наугад.
Смолкли звуки выстрелов, а невидимые стаи уток, слева и

115