Page 41 - Три сестры

Чебутыкин (читает газету, тихо напевает). Та-ра-ра… бумбия… сижу на тумбе я…

Маша подходит; в глубине Андрей провозит колясочку.

Маша. Сидит себе здесь, посиживает…
Чебутыкин. А что?
Маша (садится). Ничего…

Пауза.

Вы любили мою мать?
Чебутыкин. Очень.
Маша. А она вас?
Чебутыкин (после паузы). Этого я уже не помню.
Маша. Мой здесь? Так когда-то наша кухарка Марфа говорила про своего городового:
мой. Мой здесь?
Чебутыкин. Нет еще.
Маша. Когда берешь счастье урывочками, по кусочкам, потом его теряешь, как я, то
мало-помалу грубеешь, становишься злющей… (Указывает себе на грудь.) Вот тут у меня
кипит… (Глядя на брата Андрея, который провозит колясочку.) Вот Андрей наш, братец…
Все надежды пропали. Тысячи народа поднимали колокол, потрачено было много труда и
денег, а он вдруг упал и разбился. Вдруг, ни с того ни с сего. Так и Андрей…
Андрей. И когда наконец в доме успокоятся. Такой шум.
Чебутыкин. Скоро. (Смотрит на часы.) У меня часы старинные, с боем… (Заводит
часы, они бьют.) Первая, вторая и пятая батарея уйдут ровно в час…

Пауза.

А я завтра.
Андрей. Навсегда?
Чебутыкин. Не знаю. Может, через год вернусь. Хотя, черт его знает… все равно…

Слышно, как где-то далеко играют на арфе и скрипке.

Андрей. Опустеет город. Точно его колпаком накроют.

Пауза.

Что-то произошло вчера около театра; все говорят, а я не знаю.
Чебутыкин. Ничего. Глупости. Соленый стал придираться к барону, а тот вспылил и
оскорбил его, и вышло так в конце концов, что Соленый обязан был вызвать его на дуэль.
(Смотрит на часы.) Пора бы, кажется, уж… В половине первого, в казенной роще, вот в той,
что отсюда видать за рекой… Пиф-паф. (Смеется.) Соленый воображает, что он Лермонтов,
и даже стихи пишет. Вот шутки шутками, а уж у него третья дуэль.
Маша. У кого?
Чебутыкин. У Соленого.
Маша. А у барона?
Чебутыкин. Что у барона?

44