Page 127 - Анна Каренина

наивными и вместе страшными глазами, и рябоватая миловидная женщина, очень дурно и
безвкусно одетая. Признав этих лиц за русских, Кити уже начала в своем воображении
составлять о них прекрасный и трогательный роман. Но княгиня, узнав по Kurliste, что это
был Левин Николай и Марья Николаевна, объяснила Кити, какой дурной человек был этот
Левин, и все мечты об этих двух лицах исчезли. Не столько потому, что мать сказала ей,
сколько потому, что это был брат Константина, для Кити эти лица вдруг показались в
высшей степени неприятны. Этот Левин возбуждал в ней теперь своею привычкой
подергиваться головой непреодолимое чувство отвращения.
Ей казалось, что в его больших страшных глазах, которые упорно следили за ней,
выражалось чувство ненависти и насмешки, и она старалась избегать встречи с ним.

XXXI

Был ненастный день, дождь шел все утро, и больные с зонтиками толпились в галерее.
Кити ходила с матерью и с московским полковником, весело щеголявшим в своем
европейском, купленном готовым во Франкфурте сюртучке. Они ходили по одной стороне
галереи, стараясь избегать Левина, ходившего по другой стороне. Варенька в своем темном
платье, в черной, с отогнутыми вниз полями шляпе ходила со слепою француженкой во всю
длину галереи, и каждый раз, как она встречалась с Кити, они перекидывались
дружелюбным взглядом.
– Мама, можно мне заговорить с нею? – сказала Кити, следившая за своим незнакомым
другом и заметившая, что она подходит к ключу и что они могут сойтись у него.
– Да, если тебе так хочется, я узнаю прежде о ней и сама подойду, – отвечала мать. –
Что ты в ней нашла особенного? Компаньонка, должно быть. Если хочешь, я познакомлюсь с
мадам Шталь. Я знала ее belle-soeur, прибавила княгиня, гордо поднимая голову.
Кити знала, что княгиня оскорблена тем, что г-жа Шталь как будто избегала
знакомиться с нею. Кити не настаивала.
– Чудо, какая милая! – сказала она, глядя на Вареньку, в то время как та подавала
стакан француженке. – Посмотрите, как все просто, мило.
– Уморительны мне твои engouements, – сказала княгиня, – нет, пойдем лучше назад, –
прибавила она, заметив двигавшегося им навстречу Левина с своею дамой и с немецким
доктором, с которым он что-то громко и сердито говорил.
Они поворачивались, чтоб идти назад, как вдруг услыхали уже не громкий говор, а
крик. Левин, остановившись, кричал, и доктор тоже горячился. Толпа собиралась вокруг них.
Княгиня с Кити поспешно удалились, а полковник присоединился к толпе, чтоб узнать, в чем
дело.
Чрез несколько минут полковник нагнал их.
– Что это там было? – спросила княгиня.
– Позор и срам! – отвечал полковник. – Одного боишься – это встречаться с русскими
за границей. Этот высокий господин побранился с доктором, наговорил ему дерзости за то,
что тот его не так лечит, и замахнулся палкой. Срам просто!
– Ах, как неприятно! – сказала княгиня. – Ну, чем же кончилось?
– Спасибо, тут вмешалась эта… эта в шляпе грибом. Русская, кажется, – сказал
полковник.
– M-lle Варенька? – радостно спросила Кити.
– Да, да. Она нашлась скорее всех, она взяла этого господина под руку и увела.
– Вот, мама, – сказала Кити матери, – вы удивляетесь, что я восхищаюсь ею.
С следующего дня, наблюдая неизвестного своего друга, Кити заметила, что m-lle
Варенька и с Левиным и его женщиной находится уже в тех отношениях, как и с другими
своими proteges. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для женщины,
не умевшей говорить ни на одном иностранном языке.
Кити еще более стала умолять мать позволить ей познакомиться с Варенькой. И, как ни