Page 123 - Анна Каренина

– А как красиво, не правда ли?
Алексей Александрович помолчал, пока говорили около него, но тотчас опять начал.
– Я согласен, но мужественные игры… – продолжал было он.
Но в это время пускали ездоков, и все разговоры прекратились. Алексей
Александрович тоже замолк, и все поднялись и обратились к реке. Алексей Александрович
не интересовался скачками и потому не глядел на скакавших, а рассеянно стал обводить
зрителей усталыми глазами. Взгляд его остановился на Анне.
Лицо ее было бледно и строго. Она, очевидно, ничего и никого не видела, кроме
одного. Рука ее судорожно сжимала веер, и она не дышала. Он посмотрел на нее и поспешно
отвернулся, оглядывая другие лица.
«Да вот и эта дама и другие тоже очень взволнованы; это очень натурально», – сказал
себе Алексей Александрович. Он хотел не смотреть на нее, но взгляд его невольно
притягивался к ней. Он опять вглядывался в это лицо, стараясь не читать того, что так ясно
было на нем написано, и против воли своей с ужасом читал на нем то, чего он не хотел знать.
Первое падение Кузовлева на реке взволновало всех, но Алексей Александрович видел
ясно на бледном, торжествующем лице Анны, что тот, на кого она смотрела, не упал. Когда,
после того как Махотин и Вронский перескочили большой барьер, следующий офицер упал
тут же на голову и разбился замертво и шорох ужаса пронесся по всей публике, Алексей
Александрович видел, что Анна даже не заметила этого и с трудом поняла, о чем заговорили
вокруг. Но он все чаще и чаще и с бо'льшим упорством вглядывался в нее. Анна, вся
поглощенная зрелищем скакавшего Вронского, почувствовала сбоку устремленный на себя
взгляд холодных глаз своего мужа.
Она оглянулась на мгновение, вопросительно посмотрела на него и, слегка
нахмурившись, опять отвернулась.
«Ах, мне все равно», – как будто сказала она ему и уже более ни разу не взглядывала на
него.
Скачки были несчастливы, и из семнадцати человек попадало и разбилось больше
половины. К концу скачек все были в волнении, которое еще более увеличилось тем, что
государь был недоволен.

XXIX

Все громко выражали свое неодобрение, все повторяли сказанную кем-то фразу:
«Недостает только цирка с львами», и ужас чувствовался всеми, так что, когда Вронский
упал и Анна громко ахнула, в этом не было ничего необыкновенного. Но вслед за тем в лице
Анны произошла перемена, которая была уже положительно неприлична. Она совершенно
потерялась. Она стала биться как пойманная птица: то хотела встать и идти куда-то, то
обращалась к Бетси.
– Поедем, поедем, – говорила она.
Но Бетси не слыхала ее. Она говорила, перегнувшись вниз, с подошедшим к ней
генералом.
Алексей Александрович подошел к Анне и учтиво дал ей руку.
– Пойдемте, если вам угодно, – сказал он по-французски; но Анна прислушивалась к
тому, что говорил генерал, и не заметила мужа.
– Тоже сломал ногу, говорят, – говорил генерал. – Это ни на что не похоже.
Анна, не отвечая мужу, подняла бинокль и смотрела на то место, где упал Вронский; но
было так далеко и там столпилось столько народа, что ничего нельзя было разобрать. Она
опустила бинокль и хотела идти; но в это время подскакал офицер и что-то докладывал
государю. Анна высунулась вперед, слушая.
– Стива! Стива! – прокричала она брату.
Но брат не слыхал ее. Она опять хотела выходить.
– Я еще раз предлагаю вам свою руку, если вы хотите идти, – сказал Алексей