Page 221 - Анна Каренина

Сделай мне эту дружбу, умоляю тебя!
Алексей Александрович задумался, и Степан Аркадьич с участием смотрел на него, не
прерывая его молчания.
– Ты съездишь к ней?
– Да я не знаю. Я потому не был у вас. Я полагаю, что наши отношения должны
измениться.
– Отчего же? Я не вижу этого. Позволь мне думать, что, помимо наших родственных
отношений, ты имеешь ко мне, хотя отчасти, те дружеские чувства, которые я всегда имел к
тебе… И истинное уважение, – сказал Степан Аркадьич, пожимая его руку. – Если б даже
худшие предположения твои были справедливы, я не беру и никогда не возьму на себя
судить ту или другую сторону и не вижу причины, почему наши отношения должны
измениться. Но теперь, сделай это, приезжай к жене.
– Ну, мы иначе смотрим на это дело, – холодно сказал Алексей Александрович. –
Впрочем, не будем говорить об этом.
– Нет, почему же тебе не приехать? Хоть нынче обедать? Жена ждет тебя. Пожалуйста,
приезжай. И главное, переговори с ней. Она удивительная женщина. Ради бога, на коленях
умоляю тебя!
– Если вы так хотите этого – я приеду, – вздохнув, сказал Алексей Александрович.
И, желая переменить разговор, он спросил о том, что интересовало их общих, – о новом
начальнике Степана Аркадьича, еще не старом человеке, получившем вдруг такое высокое
назначение.
Алексей Александрович и прежде не любил графа Аничкина и всегда расходился с ним
во мнениях, но теперь не мог удерживаться от понятной для служащих ненависти человека,
потерпевшего поражение на службе, к человеку, получившему повышение.
– Ну что, видел ты его? – сказал Алексей Александрович с ядовитою усмешкой, – Как
же, он вчера был у нас в присутствии. Он, кажется, знает дело отлично и очень деятелен.
– Да, но на что направлена его деятельность? – сказал Алексей Александрович. – На то
ли, чтобы делать дело, или переделывать то, что сделано? Несчастье нашего государства –
это бумажная администрация, которой он достойный представитель.
– Право, я не знаю, что в нем можно осуждать. Направления его я не знаю, но одно – он
отличный малый, – отвечал Степан Аркадьич. – Я сейчас был у него, и, право, отличный
малый. Мы позавтракали, и я его научил делать, знаешь, это питье, вино с апельсинами. Это
очень прохлаждает. И удивительно, что он не знал этого. Ему очень понравилось. Нет, право,
он славный малый.
Степан Аркадьич взглянул на часы.
– Ах, батюшки, уж пятый, а мне еще к Долговушину! Так пожалуйста, приезжай
обедать. Ты не можешь себе представить, как ты меня огорчишь и жену.
Алексей Александрович проводил шурина совсем уже не так, как он его встретил.
– Я обещал и приеду, – отвечал он уныло.
– Поверь, что я ценю, и надеюсь, ты не раскаешься, – отвечал, улыбаясь, Степан
Аркадьич.
И, на ходу надевая пальто, он задел рукой по голове лакея, засмеялся и вышел.
– В пять часов, и в сюртуке, пожалуйста! – крикнул он еще раз, возвращаясь к двери.

IX

Уже был шестой час, и уже некоторые гости приехали, когда приехал и сам хозяин. Он
вошел вместе с Сергеем Ивановичем Кознышевым и Песцовым, которые в одно время
столкнулись у подъезда. Это были два главные представителя московской интеллигенции,
как называл их Облонский. Оба были люди уважаемые и по характеру и по уму. Они
уважали друг друга, но почти во всем были совершенно и безнадежно несогласны между
собою – не потому, чтоб они принадлежали к противоположным направлениям, но именно