Page 225 - Анна Каренина

Песцов любил рассуждать до конца и не удовлетворился словами Сергея Ивановича,
тем более что он почувствовал несправедливость своего мнения.
– Я никогда не разумел, – сказал он за супом, обращаясь к Алексею Александровичу, –
одну густоту населения, но в соединении с основами, а не с принципами.
– Мне кажется, – неторопливо и вяло отвечал Алексей Александрович, – что это одно и
то же. По моему мнению, действовать на другой народ может только тот, который имеет
высшее развитие, который…
– Но в том и вопрос, – перебил своим басом Песцов, который всегда торопился
говорить и, казалось, всегда всю душу полагал на то, о чем он говорил, – в чем полагать
высшее развитие? Англичане, французы, немцы – кто стоит на высшей степени развития?
Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а немцы не
ниже стоят! – кричал он. – Тут есть другой закон!
– Мне кажется, что влияние всегда на стороне истинного образования, – сказал Алексей
Александрович, слегка поднимая брови.
– Но в чем же мы должны полагать признаки истинного образования? – сказал Песцов.
– Я полагаю, что признаки эти известны, – сказал Алексей Александрович.
– Вполне ли они известны? – с тонкою улыбкой вмешался Сергей Иванович.
– Теперь признано, что настоящее образование может быть только чисто классическое;
но мы видим ожесточенные споры той и другой стороны, и нельзя отрицать, чтоб и
противный лагерь не имел сильных доводов в свою пользу.
– Вы классик, Сергей Иванович. Прикажете красного? – сказал Степан Аркадьич.
– Я не высказываю своего мнения о том и другом образовании, – с улыбкой
снисхождения, как к ребенку, сказал Сергей Иванович, подставляя свой стакан, – я только
говорю, что обе стороны имеют сильные доводы, – продолжал он, обращаясь к Алексею
Александровичу. – Я классик по образованию, но в споре этом я лично не могу найти своего
места. Я не вижу ясных доводов, почему классическим наукам дано преимущество пред
реальными.
– Естественные имеют столь же педагогически-развивательное влияние, – подхватил
Песков. – Возьмите одну астрономию, возьмите ботанику, зоологию с ее системой общих
законов!
– Я не могу вполне с этим согласиться, – отвечал Алексей Александрович.
– Мне кажется, что нельзя не признать того, что самый процесс изучения форм языков
особенно благотворно действует на духовное развитие. Кроме того, нельзя отрицать и того,
что влияние классических писателей в высшей степени нравственное, тогда как, к несчастью,
с преподаванием естественных наук соединяются те вредные и ложные учения, которые
составляют язву нашего времени.
Сергей Иванович хотел что-то сказать, но Песцов своим густым басом перебил его. Он
горячо начал доказывать несправедливость этого мнения. Сергей Иванович спокойно
дожидался слова, очевидно с готовым победительным возражением.
– Но, – сказал Сергей Иванович, тонко улыбаясь и обращаясь к Каренину, – нельзя не
согласиться, что взвесить вполне все выгоды и невыгоды тех и других наук трудно и что
вопрос о том, какие предпочесть, не был бы решен так скоро и окончательно, если бы на
стороне классического образования не было того преимущества, которое вы сейчас
высказали: нравственного – disons le mot – антинигилистического влияния.
– Без сомнения.
– Если бы не было этого преимущества антинигилистического влияния на стороне
классических наук, мы бы больше подумали, взвесили бы доводы обеих сторон, – с тонкою
улыбкой говорил Сергей Иванович, – мы бы дали простор тому и другому направлению. Но
теперь мы знаем, что в этих пилюлях классического образования лежит целебная сила
антинигилизма, и мы смело предлагаем их нашим пациентам… А что, как нет и целебной
силы? – заключил он, высыпая аттическую соль.
При пилюлях Сергея Ивановича все засмеялись, и в особенности громко и весело