Page 401 - Анна Каренина

– Левин! – сказал Степан Аркадьич, и Левин заметил, что у него на глазах были не
слезы, а влажность, как это всегда бывало у него, или когда он выпил, или когда он
расчувствовался. Нынче было то и другое. – Левин, не уходи, – сказал он и крепко сжал его
руку за локоть, очевидно ни за что не желая выпустить его.
– Это мой искренний, едва ли не лучший друг, – сказал он Вронскому. – Ты для меня
тоже еще более близок и дорог. И я хочу и знаю, что вы должны быть дружны и близки,
потому что вы оба хорошие люди.
– Что ж, нам остается только поцеловаться, – добродушно шутя, сказал Вронский,
подавая руку. Он быстро взял протянутую руку и крепко пожал ее.
– Я очень, очень рад, – сказал Левин, пожимая его руку.
– Человек, бутылку шампанского, – сказал Степан Аркадьич.
– И я очень рад, – сказал Вронский.
Но, несмотря на желание Степана Аркадьича и их взаимное желание, им говорить было
нечего, и оба это чувствовали.
– Ты знаешь, что он не знаком с Анной? – сказал Степан Аркадьич Вронскому. – И я
непременно хочу свозить его к ней. Поедем, Левин!
– Неужели? – сказал Вронский. – Она будет очень рада. Я бы сейчас поехал домой, –
прибавил он, – но Яшвин меня беспокоит, и я хочу побыть тут, пока он кончит.
– А что, плохо?
– Все проигрывает, и я только один могу его удержать.
– Так что ж, пирамидку? Левин, будешь играть? Ну, и прекрасно, – сказал Степан
Аркадьич. – Ставь пирамидку, – обратился он к маркеру.
– Давно готово, – отвечал маркер, уже уставивший в треугольник шары и для
развлечения перекатывавший красный.
– Ну, давайте.
После партии Вронский и Левин подсели к столу Гагина, и Левин стал по предложению
Степана Аркадьича держать на тузы. Вронский то сидел у стола, окруженный беспрестанно
подходившими к нему знакомыми, то ходил в инфернальную проведывать Яшвина. Левин
испытывал приятный отдых от умственной усталости утра. Его радовало прекращение
враждебности с Вронским, и впечатление спокойствия, приличия и удовольствия не
оставляло его.
Когда партия кончилась, Степан Аркадьич взял Левина под руку.
– Ну, так поедем к Анне. Сейчас? А? Она дома. Я давно обещал ей привезти тебя. Ты
куда собирался вечером?
– Да никуда особенно. Я обещал Свияжскому в Общество сельского хозяйства.
Пожалуй, поедем, – сказал Левин.
– Отлично; едем! Узнай, приехала ли моя карета, – обратился Степан Аркадьич к
лакею.
Левин подошел к столу, заплатил проигранные им на тузы сорок рублей, заплатил
каким-то таинственным образом известные старичку лакею, стоявшему у притолоки,
расходы по клубу и, особенно размахивая руками, пошел по всем залам к выходу.

IX

– Облонского карету! – сердитым басом прокричал швейцар. Карета подъехала, и оба
сели. Только первое время, пока карета выезжала из ворот клуба, Левин продолжал
испытывать впечатление клубного покоя, удовольствия и несомненной приличности
окружающего; но как только карета выехала на улицу и он почувствовал качку экипажа по
неровной дороге, услыхал сердитый крик встречного извозчика, увидел при неярком
освещении красную вывеску кабака и лавочки, впечатление это разрушилось, и он начал
обдумывать свои поступки и спросил себя, хорошо ли он делает, что едет к Анне. Что скажет
Кити? Но Степан Аркадьич не дал ему задуматься и, как бы угадывая его сомнения, рассеял