Page 77 - Казаки

Устенькой. Белецкий думал, что Оленин хотел только повеселиться, а Оленин ждал решения
своей участи. Он во что бы то ни стало хотел нынче же видеть Марьяну одну, сказать ей все
и спросить ее, может ли и хочет ли она быть его женою. Несмотря на то, что вопрос этот
давно был решен для него отрицательно, он надеялся, что будет в силах рассказать ей все,
что чувствует, и что она поймет его.
— Что вы мне раньше не сказали, — говорил Белецкий, — я бы вам устроил через
Устеньку. Вы такой странный!
— Что делать? Когда-нибудь, очень скоро, я вам все скажу. Теперь только, ради Бога,
устройте, чтоб она пришла к Устеньке.
— Хорошо. Это легко… Что же, ты парню белому достанешься, Марьянка, а? а не
Лукашке? — сказал Белецкий, для приличия обращаясь сначала к Марьянке; и, не
дождавшись ответа, он подошел к Устеньке и начал просить ее привести с собою Марьянку.
Не успел он договорить, как запевало заиграла другую песню, и девки потянули друг
дружку. Они пели:

Как за садом, за садом
Ходил, гулял молодец
Вдоль улицы в конец.
Он во первый раз иде,
Машет правою рукой,
Во другой он раз иде,
Машет шляпой пуховой,
А во третий раз иде,
Останавливатся,
Останавливатся, переправливатся.
«Я хотел к тебе пойти,
Тебе, милой, попенять:
Отчего же, моя милая,
Ты нейдешь во сад гулять?
Али ты, моя милая,
Мною чванишься?
Опосля, моя милая,
Успокоишься.
Зашлю сватать,
Буду сватать.
Беру замуж за себя,
Будешь плакать от меня».
Уж я знала, что сказать,
И не смела отвечать.
Я не смела отвечать.
Выходила в сад гулять.
Прихожу я в зелен сад,
Дружку кланялась.
А я, девица, поклон,
И платочек из рук вон.
«Изволь, милая, принять,
Во белые руки взять.
Во белы руки бери,
Меня, девица, люби.
Я не знаю, как мне быть,
Чем мне милую дарить,
Подарю своей милой