Page 10 - Леди Макбет Мценского уезда

щекочут. Все это, плескаясь в лунном свете да покатываясь по мягкому ковру, резвилась и
играла Катерина Львовна с молодым мужниным приказчиком. Сыпался, сыпался на них
молодой белый цвет с кудрявой яблонки, да уж и перестал сыпаться. А тем временем
короткая летняя ночь проходила, луна спряталась за крутую крышу высоких амбаров и
глядела на землю искоса, тусклее и тусклее; с кухонной крыши раздался пронзительный
кошачий дуэт; потом послышались плевок, сердитое фырканье, и вслед за тем два или три
кота, оборвавшись, с шумом покатились по приставленному к крыше пуку теса.
– Пойдем спать, – сказала Катерина Львовна медленно, словно разбитая,
приподнимаясь с ковра, и как лежала в одной рубашке да в белых юбках, так и пошла по
тихому, до мертвенности тихому купеческому двору, а Сергей понес за нею коверчик и
блузу, которую она, расшалившись, сбросила.

Глава седьмая

Только Катерина Львовна задула свечу и совсем раздетая улеглась на мягкий пуховик,
сон так и окутал ее голову. Заснула Катерина Львовна, наигравшись и натешившись, так
крепко, что и нога ее спит и рука спит; но опять слышит она сквозь сон, будто опять дверь
отворилась и на постель тяжелым осметком, упал давишний кот.
– Да что же это в самом деле за наказание с этим котом? – рассуждает усталая Катерина
Львовна. – Дверь теперь уж нарочно я сама, своими руками на ключ заперла, окно закрыто, а
он опять тут. Сейчас его выкину, – собиралась встать Катерина Львовна, да сонные руки и
ноги ее не служат ей; а кот ходит по всей по ней и таково-то мудрено курнычит, опять будто
слова человеческие выговаривает. По Катерине Львовне по всей даже мурашки стали бегать.
«Нет, – думает она, – больше ничего, как непременно завтра надо богоявленской воды
взять на кровать, потому что премудреный какой-то этот кот ко мне повадился».
А кот курны-мурны у нее над ухом, уткнулся мордою да и выговаривает: «Какой же, –
говорит, – я кот! С какой стати! Ты это очень умно, Катерина Львовна, рассуждаешь, что
совсем я не кот, а я именитый купец Борис Тимофеич. Я только тем теперь плох стал, что у
меня все мои кишечки внутри потрескались от невестушкиного от угощения. С того, –
мурлычит, – я весь вот и поубавился и котом теперь показываюсь тому, кто мало обо мне
разумеет, что я такое есть в самом деле. Ну, как же нонче ты у нас живешь-можешь,
Катерина Львовна? Как свой закон верно соблюдаешь? Я и с кладбища нарочно пришел
поглядеть, как вы с Сергеем Филипычем мужнину постельку согреваете. Курны-мурны, я
ведь ничего не вижу. Ты меня не бойся: у меня, видишь, от твоего угощения и глазки
повылезли. Глянь мне в глаза-то, дружок, не бойся!»
Катерина Львовна глянула и закричала благим матом. Между ней и Сергеем опять
лежит кот, а голова у того кота Бориса Тимофеича во всю величину, как была у покойника, и
вместо глаз по огненному кружку в разные стороны так и вертится, так и вертится!
Проснулся Сергей, успокоил Катерину Львовну и опять заснул; но у нее весь сон
прошел – и кстати.
Лежит она с открытыми глазами и вдруг слышит, что на двор будто кто-то через ворота
перелез. Вот и собаки метнулись было, да и стихли, – должно быть, ласкаться стали. Вот и
еще прошла минута, и железная клямка внизу щелкнула, и дверь отворилась. «Либо мне все
это слышится, либо это мой Зиновий Борисыч вернулся, потому что дверь его запасным
ключом отперта», – подумала Катерина Львовна и торопливо толкнула Сергея.
– Слушай, Сережа, – сказала она и сама приподнялась на локоть и насторожила ухо.
По лестнице тихо, с ноги на ногу осторожно переступаючи, действительно кто-то
приближался к запертой двери спальни.
Катерина Львовна быстро спрыгнула в одной рубашке с постели и открыла окошко.
Сергей в ту же минуту босиком выпрыгнул на галерею и обхватил ногами столб, по
которому не первый раз спускался из хозяйкиной спальни.
– Нет, не надо, не надо! Ты приляг тут… не отходи далеко, – прошептала Катерина