Page 14 - Леди Макбет Мценского уезда

Катерина Львовна нагнулась, сдавила своими руками Сергеевы руки, лежавшие на
мужнином горле, и ухом прилегла к его груди. Через пять тихих минут она приподнялась и
сказала: «Довольно, будет с него».
Сергей тоже встал и отдулся. Зиновий Борисыч лежал мертвый, с передавленным
горлом и рассеченным виском. Под головой с левой стороны стояло небольшое пятнышко
крови, которая, однако, более уже не лилась из запекшейся и завалявшейся волосами ранки.
Сергей снес Зиновия Борисыча в погребок, устроенный в подполье той же каменной
кладовой, куда еще так недавно запирал самого его, Сергея, покойный Борис Тимофеич, и
вернулся на вышку. В это время Катерина Львовна, засучив рукава распашонки и высоко
подоткнув подол, тщательно замывала мочалкою с мылом кровавое пятно, оставленное
Зиновием Борисычем на полу своей опочивальни. Вода еще не остыла в самоваре, из
которого Зиновий Борисыч распаривал отравленным чаем свою хозяйскую душеньку, и
пятно вымылось без всякого следа.
Катерина Львовна взяла медную полоскательную чашку и намыленную мочалку.
– Ну-ка, свети, – сказала она Сергею, идучи к двери. – Ниже, ниже свети, – говорила
она, внимательно осматривая все половицы, по которым Сергей должен был тащить Зиновия
Борисыча до самой ямы.
Только на двух местах на крашеном полу были два крошечные пятнышка величиною в
вишню. Катерина Львовна потерла их мочалкою, и они исчезли.
– Вот тебе, не лазь к жене вором, не подкарауливай, – произнесла Катерина Львовна,
распрямляясь и оглянувшись в сторону кладовой.
– Теперь шабаш, – сказал Сергей и вздрогнул от звука собственного голоса.
Когда они вернулись в спальню, тонкая румяная полоска зари прорезывалась на
востоке и, золотя легонько одетые цветом яблони, заглядывала сквозь зеленые палки садовой
решетки в комнату Катерины Львовны.
По двору, в накинутом на плечи полушубке, крестясь и позевывая, плелся из сарая в
кухню старый приказчик.
Катерина Львовна осторожно дернула ходившую на веревочке ставню и внимательно
оглянула Сергея, как бы желая прозреть его душу.
– Ну вот ты теперь и купец, – сказала она, положив Сергею на плечи свои белые руки.
Сергей ничего ей не ответил.
Губы Сергея дрожали, и самого его била лихорадка. У Катерины Львовны только уста
были холодны.
Через два дня у Сергея на руках явились большие мозоли от лома и тяжелого заступа;
зато уж Зиновий Борисыч в своем погребке был так хорошо прибран, что без помощи его
вдовы или ее любовника не отыскать бы его никому до общего воскресения.

Глава девятая

Сергей ходил, замотав горло пунсовым платком, и жаловался, что у него что-то
завалило горло. Между тем, прежде чем у Сергея зажили метины, положенные зубами
Зиновия Борисыча, мужа Катерины Львовны хватились. Сам Сергей еще чаще прочих начал
про него поговаривать. Присядет вечерком с молодцами на лавку около калитки и заведет:
«Чтой-то, однако, исправди, ребята, нашего хозяина по сю пору нетути?»
Молодцы тоже дивуются.
А тут с мельницы пришло известие, что хозяин нанял коней и давно отъехал ко двору.
Ямщик, который его возил, сказывал, что Зиновий Борисыч был будто в расстройстве и
отпустил его как-то чудно: не доезжая до города версты с три, встал под монастырем с
2
телеги, взял кису и пошел. Услыхав такой рассказ, и еще пуще все вздивовались.

2 Киса – мешок, сумка.