Page 18 - Мартин Иден

кратер какого-то вулкана. Над головой плывет бледный лунный серп, и
низко в небе горит Южный Крест. Мартин был точно арфа: все, что он в
жизни узнал и что стало его сознанием, было струнами, а нахлынувшая на
него музыка – ветром, бьющим в струны, и струны отзывались
воспоминаниями и грезами. Он не просто чувствовал. Ощущения
облекались в форму, цвет, сияние, а воображение, разыгрываясь, дерзко
воплощало их в нечто возвышенное, волшебное. Прошлое, настоящее,

будущее смешались; и Мартина несло, покачивая, по необъятному теплому
миру через доблестные приключения и благородные дела, к Ней и с Ней,
да, с Ней, и он завоевывал ее, и, обхватив одной рукой, влек в полет через
королевство своей души.
И Руфь, глянув через плечо, увидела отблески этого на его лице. Лицо
преобразилось, огромные глаза сияли на нем, и сквозь завесу звуков
созерцали трепетный пульс жизни, исполинские видения; созданные самим
его духом. Она поразилась. Грубый нескладный невежа исчез. Плохо
сшитое платье, руки в ссадинах, обожженное солнцем лицо остались, но
казались теперь тюремной решеткой, из-за которой глядит великая душа,
безмолвная, бессловесная, оттого что не умеет выразиться вслух. То было
мимолетное озарение, в следующий миг Руфь опять увидела перед собой
неотесанного парня и посмеялась над прихотью своей фантазии. Но что-то
от этого мимолетного впечатления осталось. И когда Мартину пришла пора
уходить и он стал неуклюже прощаться, она дала ему почитать том

Суинберна и еще Браунинга
– слушая курс английской литературы, она занималась Браунингом. Он
благодарил, краснея и запинаясь, и таким казался мальчишкой, что волна
жалости поднялась в ней, жалости неодолимой, поистине материнской. Она
уже не помнила ни неотесанного парня, ни плененную душу, и мужчину,
под чьим по-мужски жадным взглядом ей стало сладко и страшно. Сейчас
перед ней был просто мальчишка. Шершавой, заскорузлой рукой он жал ей
руку и говорил запинаясь:
– Самый замечательный день в жизни. Я… это… не привык я к
такому…– Он беспомощно огляделся. – К таким вот людям, к домам… В
новинку мне это… и нравится.
– Надеюсь, вы еще навестите нас, – говорила Руфь, пока он прощался с
братьями.

Он нахлобучил кепку, смущенно, враскачку шагнул за дверь и исчез.
– Ну, что ты о нем скажешься – тотчас спросил Артур.
– Необыкновенно интересен… Будто свежим ветром подуло, –
ответила она. – Сколько ему лет?