Page 17 - Мартин Иден

пропасть, да еще когда звучит музыка. Он был необычайно восприимчив к
музыке. Словно алкоголь, она воспламеняла его чувства, словно наркотик –
подхлестывала воображение и возносила над облаками. Она изгоняла
низменную прозу жизни, затопляла душу красотой, возвышала, у него
вырастали крылья. Той музыки, что играла Руфь, он не понимал. Совсем
по-другому барабанили по клавишам в дансингах и ревела медь духовых
оркестров, а ничего, иного он не слыхал. Но в книгах что-то попадалось о

такой вот музыке, и игру Руфи он принимал больше на веру, поначалу
терпеливо ожидая певучей мелодии, ясного, простого ритма, озадаченный
тем, что ритмы, постоянно менялись. Вот он как будто уловил мелодию,
расправил крылья воображения, а она тут же тонет в сумбуре враждующих
звуков, которые ничего ему не говорят и возвращают на землю его
утратившее легкость воображение.
В какую-то минуту ему подумалось, уж не хочет ли она оттолкнуть его
этой музыкой. Он ощутил ее неприязнь и пытался разгадать, что же твердят
ее пальцы, летая по клавишам. Потом отмахнулся от этой мысли,
недостойной, невозможной, и уже свободней отдался музыке. В нем
пробуждалась прежняя чудесная окрыленность. Тело стало невесомым, и
весь он – дух, уже не прикованный к земле; и в нем и вокруг разливалось
ослепительное сияние; а потом все окружающее исчезло, его подхватило и
он, качаясь, взмыл над миром, над бесконечно дорогим ему миром. Перед
глазами теснились несчетные яркие картины, в них смешалось знакомое и

незнакомое. Он входил в неведомые гавани омытых солнцем земель,
бродил по базарам меж дикарей, каких еще никто никогда не встречал. Он
вдыхал ароматы пряных островов, как бывало теплыми безветренными
ночами в море или длинными тропическими днями, он лавировал в полосе
юго-восточных пассатов среди увенчанных пальмами коралловых
островков, утопающих в бирюзовом море позади и всплывающих в
бирюзовом море впереди. Картины эти возникали и исчезали, быстрые как
мысль. Вот верхом на необузданном скакуне он летит по сказочно
расцвеченным пустынным просторам Аризоны; а через миг уже глядит
сквозь мерцающий жар вниз, в Долину Смерти, в гроб повапленный, или
плывет на веслах по стынущему океану, где высятся и сверкают под
солнцем громады ледяных островов. Он лежит на коралловом атолле, где
кокосовые пальмы подступают вплотную к воркующему прибою.

Голубоватым пламенем горят останки давным-давно потерпевшего
крушение корабля, и в отсветах женщины танцуют хулу, и раздаются
варварские любовные клики певцов, поющих под звон укулеле и грохот
тамтамов. Чувственная тропическая ночь. Вдалеке, среди звезд темнеет