Page 14 - Мартин Иден

И когда за плечом у него опять возник докучливый слуга и, прервав его
раздумья, настойчиво что-то предложил, Мартин сказал коротко, резко:
– Пау.
За столом все тотчас выжидательно насторожились, чопорный лакей
злорадствовал, а Мартин едва не сгорел от стыда. Но тут же нашелся. И
объяснил:

– Это по-канакски «хватит», само сорвалось. Пишется: «П-а-у».
Он уловил любопытство в задумчивом взгляде Руфи, устремленном на
его руки, и, войдя во вкус объяснений, сказал:
– Я только-только сошел на бepeг с одного тихоокеанского почтового.
Он опаздывал, и в портах залива Пюджет мы работали, грузили как
проклятые смешанный фрахт – вы, верно, не знаете, каково это. Оттого и
шкура содрана.
– Да нет, я не об этом думала, – в свою очередь поспешила объяснить
Руфь. – У вас кисти кажутся не по росту маленькими.
Щеки его вспыхнули. Он решил, она обличила еще один его изъян.
– Да, – с досадой согласился он. – Слабоваты они у меня. Руки, плечи
– ничего, как видно, силища бычья. А дам кому в зубы, гладишь, и себе
кулак разобью.
И сразу пожалел о сказанном. Стал сам себе противен. Распустил язык.
Не к месту это, здесь так нельзя.
– Какой вы молодец, что пришли на помощь Артуру, заступились за
незнакомого человека, – тактично перевела она разговор – она заметила,

что он расстроен, хотя и не поняла почему. А он понял, что она сказала это
по доброте, горячая. волна благодарности поднялась в нем, и опять он
забыл, что надо выбирать слова.
– Чепуxa! – сказал он. – Тут бы всякий за парня вступился. Эти
бандюги перли на рожон, Артур-то к ним не лез. Они на него накинулись, а
уж я – на них, накостылял будь здоров. Тогда и шкуру на руках ободрал,
зато зубы кой-кому повышибал. Нипочем не прошел бы мимо. Я как
увижу….
Он замолк с открытым ртом, едва не выдав, какая же он мерзкая тварь,
едва не показав, что попросту недостоин дышать с ней одним воздухом. И
пока Артур, подхватив рассказ, в двадцатый раз расписывал свою встречу с
пьяными хулиганами на пароме и как Мартин Иден кинулся в драку и спас

его, сам спаситель, нахмурив брови, размышлял о том, какого сейчас свалял
дурака, и отчаянней прежнего бился над задачей, как же себя вести среди
этих людей. Нет, у него явно ничего не получается. Он не их племени и
языка их не знает, так определил он для себя. Подделываться под них он не