Page 209 - Мартин Иден

Глава 30

В ясный осенний день, в такой же день бабьего лета, как тот, когда год
назад они открылись в своей любви, Мартин читал Руфи свои «Стихи о
любви». В этот предвечерний час они, как часто бывало, расположились на
своем любимом бугорке среди холмов. Руфь порой перебивала Мартина
восторженными восклицаниями, и теперь, отложив последнюю страницу
рукописи к остальным, Мартин ждал ее суда.
Руфь медлила и начала не вдруг, запинаясь, не решаясь облечь в слова
суровый приговор.
– По-моему, это прекрасные стихи, да, прекрасные, но ведь денег они
не принесут, ты согласен? Понимаешь, что я хочу сказать? – продолжала
она почти умоляюще. – То, что ты пишешь, не подходит для издателей.
Что-то, уж не знаю что, не позволяет тебе заработать этим на жизнь, может

быть, тут дело в спросе. Только, пожалуйста, милый, пойми меня
правильно. Я польщена, и горда, и все такое, что стихи эти посвящены мне,
иначе какая бы я была женщина. Но они не помогают нам пожениться.
Неужели ты не понимаешь, Мартин? Не считай меня корыстной. Любовь,
наше будущее– вот что меня тревожит. С тех пор, как мы узнали, что
любим друг друга, прошел целый год, а день свадьбы не стал ближе. Не
сочти нескромностью, что я так прямо говорю о нашем браке, но ведь на
карту поставлена моя любовь, вся моя жизнь. Почему ты не попытаешься
устроиться в газету, если уж тебе так необходимо писать? Почему не стать
репортером… хотя бы на время?
– Это испортит мой стиль, – негромко, устало возразил Мартин. – Ты
не представляешь, как я отрабатывал стиль.
– Ну, а эти рассказики для газет, – заспорила Руфь, – ты сам называешь
их поделками. Ты столько их написал. Они разве не портят тебе стиль?
238
– Нет, то совсем другое дело. Рассказики я вымучивал, выжимал из
себя после того, как весь день оттачивал стиль. А работа репортера – это

сплошное ремесленничество с утра до вечера, там вся жизнь уходит на
поделки. И вся жизнь– какой-то водоворот, только и знаешь настоящую
минуту, нет ни прошлого, ни будущего, и уж конечно, недосуг подумать о
стиле, разве что о репортерском, но это уже никакая не литература. Стать
репортером сейчас, когда у меня только-только складывается,
кристаллизуется свой стиль, для меня как для писателя – самоубийство.