Page 176 - Обыкновенная история

и, конечно, получу. Не думай, чтоб карьера моя кончилась этим: я могу еще идти вперед… и
пошел бы…
Она смотрела на него с удивлением, ожидая, к чему это поведет.
– Я никогда не сомневалась в твоих способностях, – сказала она. – Я вполне уверена,
что ты не остановишься на половине дороги, а пойдешь до конца…
– Нет, не пойду: я на днях подам в отставку.
– В отставку? – спросила она с изумлением, выпрямившись.
– Да.
– Зачем?
– Слушай еще. Тебе известно, что я расчелся со своими компаньонами и завод
принадлежит мне одному. Он приносит мне до сорока тысяч чистого барыша, без всяких
хлопот. Он идет как заведенная машина.
– Знаю; так что ж? – спросила Лизавета Александровна.
– Я его продам.
– Что ты, Петр Иваныч! Что с тобой? – с возрастающим изумлением говорила Лизавета
Александровна, глядя на него с испугом, – для чего все это? Я не опомнюсь, понять не
могу…
– Не-уже-ли не можешь понять?
– Нет!.. – в недоумении сказала Лизавета Александровна.
– Ты не можешь понять, что, глядя, как ты скучаешь, как твое здоровье терпит… от
климата, я подорожу своей карьерой, заводом, не увезу тебя вон отсюда? не посвящу остатка
жизни тебе?.. Лиза! неужели ты считала меня неспособным к жертве?.. – прибавил он с
упреком.
– Так это для меня! – сказала Лизавета Александровна, едва приходя в себя, – нет, Петр
Иваныч! – живо заговорила она, сильно встревоженная, – ради бога, никакой жертвы для
меня! Я не приму ее – слышишь ли? решительно не приму! Чтоб ты перестал трудиться,
отличаться, богатеть – и для меня! Боже сохрани! Я не стою этой жертвы! Прости меня: я
была мелка для тебя, ничтожна, слаба, чтобы понять и оценить твои высокие цели,
благородные труды… Тебе не такую женщину надо было…
– Еще великодушие! – сказал Петр Иваныч, пожимая плечами. – Мои намерения
неизменны, Лиза!
– Боже, боже, что я наделала! Я была брошена как камень на твоем пути; я мешаю
тебе… Что за странная моя судьба! – прибавила она почти с отчаянием. – Если человеку не
хочется, не нужно жить… неужели бог не сжалится, не возьмет меня? Мешать тебе…
– Напрасно ты думаешь, что эта жертва тяжела для меня. Полно жить этой деревянной
жизнью! Я хочу отдохнуть, успокоиться; а где я успокоюсь, как не наедине с тобой?.. Мы
поедем в Италию.
– Петр Иваныч! – сказала она, почти плача, – ты добр, благороден… я знаю, ты в
состоянии на великодушное притворство… но, может быть, жертва бесполезна, может быть,
уж… поздно, а ты бросишь свои дела…
– Пощади меня, Лиза, и не добирайся до этой мысли, – возразил Петр Иваныч, – иначе
ты увидишь, что я не из железа создан… Я повторяю тебе, что я хочу жить не одной головой:
во мне еще не все застыло.
Она глядела на него пристально, с недоверчивостью.
– И это… искренно? – спросила она, помолчав, – ты точно хочешь покоя, уезжаешь не
для меня одной?
– Нет: и для себя.
– А если для меня, я ни за что, ни за что…
– Нет, нет! я нездоров, устал… хочу отдохнуть…
Она подала ему руку. Он с жаром поцеловал ее.
– Так едем в Италию? – спросил он.
– Хорошо, поедем, – отвечала она монотонно.