Page 11 - Обломов

Конечно, недурно заглянуть и в театр и влюбиться в какую-нибудь Лидию… она миленькая!
В деревне с ней цветы рвать, кататься — хорошо, да в десять мест в один день —
несчастный!» — заключил он, перевертываясь на спину и радуясь, что нет у него таких
пустых желаний и мыслей, что он не мыкается, а лежит вот тут, сохраняя свое человеческое
достоинство и свой покой.
Новый звонок прервал его размышления.
Вошел новый гость.
Это был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с
темными, ровно окаймляющими его лицо бакенбардами, с утружденным, но
покойно-сознательным выражением в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой
улыбкой.
— Здравствуй, Судьбинский! — весело поздоровался Обломов. — Насилу заглянул к
старому сослуживцу! Не подходи, не подходи! Ты с холоду.
— Здравствуй, Илья Ильич. Давно собирался к тебе, — говорил гость, — да ведь ты
знаешь, какая у нас дьявольская служба! Вон, посмотри, целый чемодан везу к докладу, и
теперь, если там спросят что-нибудь, велел курьеру скакать сюда. Ни минуты нельзя
располагать собой.
— Ты еще на службу? Что так поздно? — спросил Обломов. — Бывало ты с десяти
часов…
— Бывало — да, а теперь другое дело: в двенадцать часов езжу. — Он сделал на
последнем слове ударение.
— А! догадываюсь! — сказал Обломов. — Начальник отделения! Давно ли?
Судьбинский значительно кивнул головой.
— К святой, — сказал он. — Но сколько дела — ужас! С восьми до двенадцати часов
дома, с двенадцати до пяти в канцелярии, да вечером занимаюсь. От людей отвык совсем!
— Гм! Начальник отделения — вот как! — сказал Обломов. — Поздравляю! Каков? А
вместе канцелярскими чиновниками служили. Я думаю, на будущий год в статские махнешь.
— Куда! Бог с тобой! Еще нынешний год корону надо получить: думал, за отличие
представят, а — теперь новую должность занял: нельзя два года сряду…
— Приходи обедать, выпьем за повышение! — сказал Обломов.
— Нет, сегодня у вице-директора обедаю. К четвергу надо приготовить доклад —
адская работа! На представления из губерний положиться нельзя. Надо проверить самому
списки. Фома Фомич такой мнительный: все хочет сам. Вот сегодня вместе после обеда и
засядем.
— Ужели и после обеда? — спросил Обломов недоверчиво.
— А как ты думал? Еще хорошо, если пораньше отделаюсь да успею хоть в
Екатерингоф прокатиться… Да, я заехал спросить: не поедешь ли ты на гулянье? Я бы
заехал.
— Нездоровится что-то, не могу! — сморщившись, сказал Обломов. — Да и дела
много… нет, не могу!
— Жаль! — сказал Судьбинский. — А день хорош. Только сегодня и надеюсь
вздохнуть.
— Ну, что нового у вас? — спросил Обломов.
— Да много кое-чего: в письмах отменили писать «покорнейший слуга», пишут
«примите уверение», формулярных списков по два экземпляра не велено представлять. У нас
прибавляют три стола и двух чиновников особых поручений. Нашу комиссию закрыли…
Много!
— Ну, а что наши бывшие товарищи?
— Ничего пока, Свинкин дело потерял!
— В самом деле? Что ж директор? — Спросил Обломов дрожащим голосом. Ему, по
старой памяти, страшно стало.
— Велел задержать награду, пока не отыщется. Дело важное: «о взысканиях».