Page 179 - Обломов

иногда невольно, иногда умышленно заглядывал в полуотворенную дверь, и на мелькавшие
локти хозяйки.
Однажды тишина в природе и в доме была идеальная, ни стуку карет, ни хлопанья
дверец, в передней на часах мерно постукивал маятник да пели канарейки, но это не
нарушает тишину, а придает ей только некоторый оттенок жизни.
Илья Ильич лежал небрежно на диване, играя туфлей, ронял ее на пол, поднимал на
воздух, повертит там, она упадет, он подхватывает с пола ногой… Вошел Захар и стал у
дверей.
— Ты что? — небрежно спросил Обломов.
Захар молчал и почти прямо, не стороной, глядел на него.
— Ну? — спросил Обломов, взглянув на него с удивлением. — Пирог, что ли, готов?
— Вы нашли квартиру? — спросил, в свою очередь, Захар.
— Нет еще. А что?
— Да я не все еще разобрал: посуда, одежа, сундуки — все еще в чулане горой стоит.
Разбирать, что ли?
— Погоди, — рассеянно сказал Обломов, — я жду ответа из деревни.
— Стало быть, свадьба-то после рождества будет? — прибавил Захар.
— Какая свадьба? — вдруг встав, спросил Обломов.
— Известно какая: ваша! — отвечал Захар положительно, как о деле давно
решенном. — Ведь вы женитесь?
— Я женюсь! На ком? — с ужасом спросил Обломов, пожирая Захара изумленными
глазами.
— На Ильинской барыш… — Захар еще не договорил, а Обломов был у него почти на
носу.
— Что ты, несчастный, кто тебе внушил эту мысль? — патетически, сдержанным
голосом воскликнул Обломов, напирая на Захара.
— Что я за несчастный? Слава тебе господи! — говорил Захар, отступая к дверям. —
Кто? Люди Ильинские еще летом сказывали.
— Цссс!.. — зашипел на него Обломов, подняв палец вверх и грозя на Захара. — Ни
слова больше!
— Разве я выдумал? — говорил Захар.
— Ни слова! — повторил Обломов, грозно глядя на него, и указал ему дверь.
Захар ушел и вздохнул на все комнаты.
Обломов не мог опомниться, он все стоял в одном положении, с ужасом глядя на то
место, где стоял Захар, потом в отчаянии положил руки на голову и сел в кресло.
"Люди знают! — ворочалось у него в голове. — По лакейским, по кухням, толки идут!
Вот до чего дошло! Он осмелился спросить, когда свадьба. А тетка еще не подозревает или
если подозревает, то, может быть, другое, недоброе… Ай, ай, ай, что она может подумать! А
я? А Ольга?"
— Несчастный, что я наделал! — говорил он, переваливаясь на диван лицом к
подушке. — Свадьба! Этот поэтический миг в жизни любящихся, венец счастья — о нем
заговорили лакеи, кучера, когда еще ничего не решено, когда ответа из деревни нет, когда у
меня пустой бумажник, когда квартира не найдена…
Он стал разбирать поэтический миг, который вдруг потерял краски, как только
заговорил о нем Захар. Обломов стал видеть другую сторону медали и мучительно
переворачивался с боку на бок, ложился на спину, вдруг вскакивал, делал три шага по
комнате и опять ложился.
"Ну, не бывать добру! — думал со страхом Захар у себя в передней. — Эк меня дернула
нелегкая!"
— Откуда они знают? — твердил Обломов, — Ольга молчала, я и подумать вслух не
смел, а в передней все решили! Вот что значит свидания наедине, поэзия утренних и
вечерних зорь, страстные взгляды и обаятельное пение! Ох, уж эти поэмы любви, никогда