Page 93 - Обломов

— Как не лежало! С апельсинов сдачи дали…
— Отдали кому-нибудь, да и забыли, — сказал Захар, поворачиваясь к двери.
Штольц засмеялся.
— Ах вы, обломовцы! — упрекнул он. — Не знают, сколько у них денег в кармане!
— А давеча Михею Андреичу какие деньги отдавали? — напомнил Захар.
— Ах, да, вот Тарантьев взял еще десять рублей, — живо обратился Обломов к
Штольцу, — я и забыл.
— Зачем ты пускаешь к себе это животное? — заметил Штольц.
— Чего пускать! — вмешался Захар. — Придет словно в свой дом или в трактир.
Рубашку и жилет барские взял, да и поминай как звали! Давеча за фраком пожаловал: «дай
надеть!» Хоть бы вы, батюшка, Андрей Иваныч, уняли его…
— Не твое дело, Захар. Подь к себе! — строго заметил Обломов.
— Дай мне лист почтовой бумаги, — спросил Штольц, — записку написать.
— Захар, дай бумаги: вон Андрею Иванычу нужно… — сказал Обломов.
— Ведь нет ее! Давеча искали, — отозвался из передней Захар и даже не пришел в
комнату.
— Клочок какой-нибудь дай! — приставал Штольц.
Обломов поискал на столе: и клочка не было.
— Ну, дай хоть визитную карточку.
— Давно их нет у меня, визитных-то карточек, — сказал Обломов.
— Что это с тобой? — с иронией возразил Штольц. — А собираешься дело делать, план
пишешь. Скажи, пожалуйста, ходишь ли ты куда-нибудь, где бываешь? С кем видишься?
— Да где бываю! Мало где бываю, все дома сижу: вот план-то тревожит меня, а тут
еще квартира… Спасибо, Тарантьев хотел постараться, приискать…
— Бывает ли кто-нибудь у тебя?
— Бывает… вот Тарантьев, еще Алексеев. Давеча доктор зашел… Пенкин был,
Судьбинский, Волков.
— Я у тебя и книг не вижу, — сказал Штольц.
— Вот книга! — заметил Обломов, указав на лежавшую на столе книгу.
— Что такое? — спросил Штольц, посмотрев книгу. — «Путешествие в Африку». И
страница, на которой ты остановился, заплесневела. Ни газеты не видать… Читаешь ли ты
газеты?
— Нет, печать мелка, портит глаза… и нет надобности: если есть что-нибудь новое,
целый день со всех сторон только и слышишь об этом.
— Помилуй, Илья! — сказал Штольц, обратив на Обломова изумленный взгляд. —
Сам-то ты что ж делаешь? Точно ком теста, свернулся и лежишь.
— Правда, Андрей, как ком, — печально отозвался Обломов.
— Да разве сознание есть оправдание?
— Нет, это только ответ на твои слова, я не оправдываюсь, — со вздохом заметил
Обломов.
— Надо же выйти из этого сна.
— Пробовал прежде, не удалось, а теперь… зачем? Ничто не вызывает, душа не рвется,
ум спит спокойно! — с едва заметною горечью заключил он. — Полно об этом… Скажи
лучше, откуда ты теперь?
— Из Киева. Недели через две поеду за границу. Поезжай и ты…
— Хорошо, пожалуй… — решил Обломов.
— Так садись, пиши просьбу, завтра и подашь…
— Вот уж и завтра! — начал Обломов спохватившись. — Какая у них торопливость,
точно гонит кто-нибудь! Подумаем, поговорим, а там что бог даст! Вот разве сначала в
деревню, а за границу… после…
— Отчего же после? Ведь доктор велел? Ты сбрось с себя прежде жир, тяжесть тела,
тогда отлетит и сон души. Нужна и телесная и душевная гимнастика.