Page 116 - СКАЗКИ

упускал из вида некоторые смягчающие обстоятельства; но в то же время, рассуждая
логически, он приходил к заключению, что ежели его в таких случаях не бить, то
непременно он разопсеет.
Но что было особенно в Трезорке дорого, так это совершенное отсутствие честолюбия.
Неизвестно, имел ли он даже понятие о праздниках и о том, что к праздникам купцы имеют
обыкновение дарить верных своих слуг. Никаноры ли («сам» именинник), Анфисы ли
(«сама» именинница) на дворе – он, все равно что в будни, на цепи скачет!
– Да замолчи ты, постылый! – крикнет на него Анфиса Карповна,– знаешь ли, какой
сегодня день!
– Ничего, пусть лает! – пошутит в ответ Никанор Семеныч,– это он с ангелом
поздравляет! Лай, Трезорушка, лай!
Только раз в нем проснулось что-то вроде честолюбия – это когда бодливой хозяйской
корове Рохле, по требованию городского пастуха, колокол на шею привесили. Признаться
сказать, позавидовал-таки он, когда она пошла по двору звонить.
– Вот тебе счастье какое; а за что? – сказал он Рохле с горечью,– только твоей и
заслуги, что молока полведра в день из тебя надоят, а по-настоящему, какая же это заслуга!
Молоко у тебя даровое, от тебя не зависящее: хорошо тебя кормят – ты много молока даешь;
плохо кормят – и молоко перестанешь давать. Копыта об копыто ты не ударишь, чтобы
хозяину заслужить, а вот тебя как награждают! А я вот сам от себя, motu proprio note_156,
день и ночь маюсь, недоем, недосплю, инда осип от беспокойства,– а мне хоть бы гремушку
кинули! Вот, дескать, Трезорка, знай, что услугу твою видят!
– А цепь-то? – нашлась Рохля в ответ.
– Цепь?!
Тут только он понял. До тех пор он думал, что цепь есть цепь, а оказалось, что это
нечто вроде как масонский знак. Что он, стало быть, награжден уже изначала, награжден еще
в то время, когда ничего не заслужил. И что отныне ему следует только об одном мечтать:
чтоб старую, проржавленную цепь (он ее однажды уже порвал) сняли и купили бы новую,
крепкую.
А купец Воротилов точно подслушал его скромно-честолюбивое вожделение: под
самый Трезоркин праздник купил совсем новую, на диво выкованную цепь и сюрпризом
приклепал ее к Трезоркину ошейнику. «Лай, Трезорка, лай!»
И залился он тем добродушным, заливистым лаем, каким лают псы, не отделяющие
своего собачьего благополучия от неприкосновенности амбара, к которому определила их
хозяйская рука.
В общем, Трезорке жилось отлично, хотя, конечно, от времени до времени, не
обходилось и без огорчений. В мире псов, точно так же, как и в мире людей, лесть,
пронырство и зависть нередко играют роль, вовсе им по праву не принадлежащую. Не раз
приходилось и Трезорке испытывать уколы зависти; но он был силен сознанием
исполненного долга и ничего не боялся. И это вовсе не было с его стороны самомнением.
Напротив, он первый готов был бы уступить честь и место любому новоявленному барбосу,
который доказал бы свое первенство в деле непреоборимости. Нередко он даже с тревогою
подумывал о том, кто заступит его место в ту минуту, когда старость или смерть положит
предел его нестомчивости… Но увы! во всей громадной стае измельчавших и излаявшихся
псов, населявших Живодерку, он, по совести, не находил ни одного, на которого мог бы с
уверенностью указать: «Вот мой преемник!» Так что когда интрига задумала во что бы то ни
стало уронить Трезорку в мнении купца Воротилова, то она достигла только одного – и
притом совершенно для нее нежелательного – результата, а именно: выказала повальное
оскудение псовых талантов.

note_156
motu proprio - (по собственному побуждению) – латинская формула, употреблявшаяся в папских буллах и
обозначавшая, что это именное решение принято самим папой, без постороннего влияния.