Page 31 - Старик и море
P. 31

волокнистым, и старик знал, что за него дадут на рынке самую высокую цену. Но его запах
               уносило  с  собой  море,  и  старик  не  мог  этому  помешать.  Он  понимал,  что  ему  придется
               нелегко.
                     Ветер не ослабевал; он слегка отклонился дальше на северо-восток, и это означало, что
               он не прекратится. Старик смотрел  вдаль, но не видел  ни парусов,  ни дымка или корпуса
               какого-нибудь  судна.  Только  летучие  рыбы  поднимались  из  моря  и  разлетались  в  обе
               стороны от носа его лодки да желтели островки водорослей. Не было даже птиц.
                     Он плыл уже два часа, полулежа на корме, пожевывая рыбье мясо и стараясь поскорее
               набраться сил и отдохнуть, когда заметил первую из двух акул.
                     — Ай! — произнес старик слово, не имеющее смысла, скорее звук, который невольно
               издает человек, чувствуя, как гвоздь, пронзив его ладонь, входит в дерево.
                                5
                     — Galanos , —  сказал  он  вслух.  Он  увидел,  как  за  первым  плавником  из  воды
               показался  другой,  и  по  этим  коричневым  треугольным  плавникам,  так  же  как  и  по
               размашистому  движению  хвоста,  понял,  что  это  широконосые  акулы.  Они  почуяли  запах
               рыбы,  взволновались  и,  совсем  одурев  от  голода,  то  теряли,  то  вновь  находили  этот
               заманчивый  запах.  Но  они  с  каждой  минутой  приближались.  Старик  намертво  закрепил
               парус  и  заклинил  руль.  Потом  он поднял  весло  с  привязанным к  нему  ножом.  Он  поднял
               весло  совсем  легонько,  потому  что  руки  его  нестерпимо  болели.  Он  сжимал  и  разжимал
               пальцы, чтобы хоть немножко их размять. Потом ухватился за весло крепче, чтобы заставить
               руки сразу почувствовать боль в полную меру и уже больше не отвиливать от работы, и стал
               наблюдать за тем, как подплывают акулы. Он видел их приплюснутые, широконосые головы
               и большие, отороченные белым грудные плавники. Это были самые гнусные из всех акул —
               вонючие убийцы, пожирающие и падаль; когда их мучит голод, они готовы укусить и весло,
               и руль лодки. Такие акулы откусывают лапы у черепах, когда те засыпают на поверхности
               моря, а сильно оголодав, набрасываются в воде и на человека, даже если от него не пахнет
               рыбьей кровью или рыбьей слизью.
                     — Ай! — сказал старик. — Ну что ж, плывите сюда, galanos. И они приплыли. Но они
               приплыли не так, как приплыла мако. Одна из них, сверкнув, скрылась под лодкой, и старик
               почувствовал,  как  лодка  задрожала,  когда  акула  рвала  рыбу.  Другая  следила  за  стариком
               своими  узкими желтыми глазками, затем, широко разинув полукружье пасти, кинулась на
               рыбу в том самом месте, где ее обглодала мако. Старику была ясно видна линия, бегущая с
               верхушки  ее  коричневой  головы  на  спину,  где  мозг  соединяется  с  хребтом,  и  он  ударил
               ножом,  надетым  на  весло,  как  раз  в  это  место;  потом  вытащил  нож  и  всадил  его  снова  в
               желтые  кошачьи  глаза  акулы.  Акула,  издыхая,  отвалилась  от  рыбы  и  скользнула  вниз,
               доглатывая то, что откусила. Лодка все еще дрожала от той расправы, которую вторая акула
               чинила над рыбой, и старик, отпустив парус, дал лодке повернуться боком, чтобы выманить
               из-под  нее  акулу.  Увидев  ее,  он  перегнулся  через  борт  и  ткнул  ее  ножом.  Он  попал  ей  в
               мякоть, а жесткая кожа не дала ножу проникнуть  глубже. От  удара у старика заболели не
               только руки, но и плечо. Но акула, выставив из воды пасть, бросилась на рыбу снова, и тогда
               старик ударил ее в самую середину приплюснутой головы. Он вытащил лезвие и вонзил его в
               то же самое место вторично. Акула все еще висела на рыбе, плотно сжав челюсти, и старик
               вонзил ей нож в левый глаз. Акула по-прежнему держалась за рыбу. — Ах, ты так? — сказал
               старик  и  вонзил  нож  между  мозгом  и  позвонками.  Сейчас  это  было  нетрудно,  и  он
               почувствовал, что рассек хрящ. Старик повернул весло другим концом и всунул его акуле в
               пасть, чтобы разжать ей челюсти. Он повертел веслом и, когда акула соскользнула с рыбы,
               сказал:
                     — Ступай вниз, galano. Ступай вниз на целую милю. Повидайся там со своим дружком.
               А может быть, это была твоя мать? Он вытер лезвие ножа и положил весло в лодку. Потом
               поставил  парус  и,  когда  его  надуло  ветром,  повернул  лодку  на  прежний  курс. —  Они,


                 5   вид акулы (исп.) — Прим. перев.
   26   27   28   29   30   31   32   33   34   35   36