Page 122 - Война и мир 3 том

склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое
говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы
Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физи-
ческое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он,
пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем,
чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав
то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул
исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font démolir. Tant pis pour
l'armée russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреб-
лять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и
подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет
де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера
быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами
вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от импера-
трицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро
оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы.
Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит
господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча,
то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на
другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и
один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические
замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти
иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantôt, [До свиданья.] –
прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив
что-то на стульях, и накрыл что-то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели
кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое
прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсут-
ствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это
или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно
было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fâché, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас
проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas à moins qu'à vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не
менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плыву-
щим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, –
вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать
азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.