Page 121 - Война и мир 3 том

число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем
больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокри-
чал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал
понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну,
да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг
сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно-соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он
быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Уви-
димся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя
Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой.
«Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание».
Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остано-
вился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным
лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом
лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником,
которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не
могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успоко-
ивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа
была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно-поэтиче-
ское ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу.
«Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не
умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той
же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал
князь Андрей. – Не только понимал, но эту-то душевную силу, эту искренность, эту открытость
душевную, эту-то душу ее, которую как будто связывало тело, эту-то душу я и любил в ней…
так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь.
«Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней
хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до
сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто-нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.

XXVI

25-го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов
m-r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к импе-
ратору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m-r de Beausset приказал нести впереди себя при-
везенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, пере-
говариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа
в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он,
пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью
под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем