Page 132 - Война и мир 3 том

– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно
быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le baptême de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед,
стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было про-
хладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже
гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под име-
нем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute,
la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута]
место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важней-
шим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В око-
панном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие.
Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что
это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек,
было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было
одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессозна-
тельно-радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же
улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, бес-
престанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с
этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю
окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами при-
крытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено,
отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное
оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих
людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Стар-
ший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того,
чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на
него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что
выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками,
строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились,
что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на
откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по бата-
рее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжела-
тельного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому,