Page 96 - Война и мир 3 том

– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но
и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме…
отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более
известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно
добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием
и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех,
кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. –
Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая
ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоми-
нанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он
последнее время давно уже не думал, но которые все-таки были в его душе. В последнее время
столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые
Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти вос-
поминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него
с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского,
было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как,
сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени
и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь
занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на
аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его
Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута
и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу францу-
зам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их;
дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложе-
ния крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и пес-
нями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвину-
лись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося
по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала
за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала
«ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою
лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал
руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на
нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдавав-
ших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным
взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг
приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, гене-
рал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром.
Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он
был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалер-
гардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.