Page 97 - Война и мир 3 том

– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выража-
лась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он
вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом
занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам,
поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея,
видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица
князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с
воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, огля-
дываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на
лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно-открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку
и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами! Он тяжело,
всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он
обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он
отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были
слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало
робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у
крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел
на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Дени-
сов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага
отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, при-
няв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори».
Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и
пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля
между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его
казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его сло-
вах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто
он ждал чего-то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время
речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как
это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву
сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер-интендант, как приходится? – перебил его
Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся
тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку
к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал
дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышед-