Page 18 - Война и мир 4 том

и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни;
но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее состав-
ляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь
к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувство-
вала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся
в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все-таки всеми любимой. И в первый раз
Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страст-
ное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого
чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопреде-
ленных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Нико-
лаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяго-
тившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятель-
ности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искрен-
нюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того,
что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа
любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные
вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вслед-
ствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря
на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это
чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну
занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В
соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим
своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о
том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из-за двери слушала звуки их голосов.
Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не
замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха,
подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью
к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую
комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна!
Соня, голубчик, – все по-старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому…
что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими лич-
ными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только
бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к
двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с
ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза
закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая
от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.