Page 77 - Война и мир 4 том

и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю
и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Дени-
сова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два
побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про
этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился,
чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды,
обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне.
Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а
когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать
его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии.
Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым
он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и переку-
сывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и,
взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова
Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что-нибудь
особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота
лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, –
все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в
мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была
предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скор-
чившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бра-
нил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко
приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл
случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он
был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан
Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не
удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в
самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.

VI

Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь,
глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и
поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между
деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися
руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поя-
сом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что-то в куст и, сняв с отвисшими
полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами
лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв
голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.