Page 78 - Война и мир 4 том

– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но
певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять-то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва-наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире
плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу,
другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить-то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве
я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. –
Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и
навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. –
Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпаж-
ками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, раз-
махнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То-то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи-то, – сказал эсаул, суживая
свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро
переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака-то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого
не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в
сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Дени-
сов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его
водить-то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду,
говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо знаком. Наших, говорит,
и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех
заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака-то ког'чить, – сказал Денисов
строго.
– Да что же серчать-то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай
позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и
молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких-то
сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на
мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного
барабанщика, и что-то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно
мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспро-
сить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостой-
ным того общества, в котором он находился.