Page 4 - Двенадцать стульев

которую авторы сселили самые причудливые олицетворения остатков старого мира,
начиная от мужиковствующего экс-камергера Митрича, который, по его утверждению,
«в гимназиях не обучался» (что было чистой правдой, потому что обучался он в Пажеском
корпусе), и кончая выгнанным из третьего класса гимназии Васисуалием Лоханкиным. В
образе этого последнего беспощадно осмеян весь тот мнимо интеллигентный сброд,
который пытался претендовать на интеллектуальное превосходство, обладая образованием
в объеме трех классов гимназии да десятком толстых томов с золотыми корешками на
книжной полке и при этом истошно вопя о «гибели русской интеллигенции» и о
посягательстве большевиков на «святыни культуры».

Изображая «Воронью слободку», Ильф и Петров показывают, как именно оттуда, из недр
старого мира, ползут миазмы человеконенавистничества, мещанства, обывательской
глупости и подлости. Конец «Вороньей слободки», подожженной сразу со всех концов всеми
ее жильцами, предварительно застраховавшими свое имущество, — финал глубоко
символический.

Картины работы «Геркулеса» — учреждения, уже давно занятого не прямым своим делом, а
отстаиванием своих прав на пребывание в незаконно полученном помещении, —
классическая сатира на бюрократизм и канцелярщину. При этом в романе превосходно
показано, что эти бюрократизм и канцелярщина естественно уживаются с аферами и
казнокрадством; и не только уживаются, но по закону взаимного притяжения тяготеют
друг и Другу.

Картины жизни и деятельности «Геркулеса» и картины быта «Вороньей слободки», быть
может, самое долговечное из всего написанного Ильфом и Петровым. Трудно назвать в
литературе что-нибудь более смешное и ядовитое, более метко бьющее по этим и в наши
дни еще существующим пережиткам старого мира, чем эти блестящие страницы романа.
Одержимый своей идеей миллиона «на блюдечке с голубой каемкой». Бендер
восстанавливает подлинную биографию конторщика Корейко, попутно раскрывает секрет
деятельности «Геркулеса» и, преодолев целое нагромождение препятствий, вымогает у
Корейко желанный миллион. С того момента, как Бендер становится обладателем этого
миллиона, начинается последняя, заключительная, часть романа, в связи с которой следует
вернуться ко всей фигуре Бендера в целом, тем болев что фигура эта, не без оснований,
возбуждала и возбуждает споры в критике.
Кто же такой Остап Бендер в ту пору, когда он предстает перед нами впервые на
страницах «Двенадцати стульев»? Это плут, привыкший обеспечивать себе средства к
существованию не трудом, а разного рода мошенническими комбинациями, по
преимуществу непосредственно не подпадающими под те или иные статьи Уголовного
кодекса. Это жулик, главные свойства которого — ловкость и находчивость — проявляются
при эксплуатации человеческого легковерия и простодушия, но еще чаще — жадности,
косности и тупости. Будучи порождением старого мира, Бендер с особым мастерством и
успехом осуществляет свои махинации там, где сталкивается с людьми той же формации.

Однако, действуя в обоих романах на протяжении четырех лет, Бендер сталкивается все с
большими трудностями, вызванными укреплением социального строя, мало
приспособленного для процветания деятелей этого рода. Стремясь пореже подставлять
голову под карающий меч правосудия, Бендер остерегается нападать на общественную
собственность — к его услугам собственность частная, попытки овладеть которой кажутся
ему не столь опасными. Именно на нее-то он и направляет свое главное внимание.
Во времена, описанные в «Двенадцати стульях», возможности Бендера в этом смысле еще
очень широки. Тут и бывший гласный городской думы «совработник» Чарушников, с
которого можно тайно и вполне безопасно сорвать несколько десятков рублей на нужды
мнимого эмигрантского центра; тут и нэпман Кислярский, которого, однажды подцепив на
тот же крючок, нетрудно потом шантажировать; тут, наконец, и брильянты мадам
Петуховой, за которыми и идет главная охота.
В «Золотом теленке» картина начинает меняться. Отошли в прошлое остатки нэпа,
Кислярский и Дядьев давно постарались затесаться в толпу работников прилавка и агентов
по снабжению и раствориться там. Теперь вместо этих реальных бытовых фигур на
первый план выдвинулась зловещая и в своем роде символическая фигура тайного
миллионера Корейко, по замыслу авторов как бы концентрирующего в себе самое глубокое
подполье старого мира.