Page 9 - Двенадцать стульев

Ипполита Матвеевича за большой рост, а особенно за усы, прозвали в учреждении
Мацистом, хотя у настоящего Мациста никаких усов не было.
Вынув из ящика стола синюю войлочную подушечку, Ипполит Матвеевич положил ее на
стол, придал усам правильное направление (параллельно линии стола) и сел на подушечку,
немного возвышаясь над тремя своими сослуживцами. Ипполит Матвеевич не боялся
геморроя, он боялся протереть брюки и потому пользовался синим войлоком.

За всеми манипуляциями советского служащего застенчиво следили двое молодых людей —
мужчина и девица. Мужчина в суконном на вате пиджаке был совершенно подавлен
служебной обстановкой, запахом ализариновых чернил, часами, которые часто н тяжело
дышали, а в особенности строгим плакатом «Сделал свое дело — и уходи». Хотя дела своего
мужчина в пиджаке еще и не начинал, но уйти ему уже хотелось. Ему казалось, что дело,
по которому он пришел, настолько незначительно, что из-за него совестно беспокоить
такого видного седого гражданина, каким был Ипполит Матвеевич. Ипполит Матвеевич и
сам понимал, что у пришедшего дело маленькое, что оно терпит, а потому, раскрыв
скоросшиватель № 2 и дернув щечкой, углубился в бумаги. Девица, в длинном жакете,
обшитом блестящей черной тесьмой, пошепталась с мужчиной и, теплея от стыда, стала
медленно подвигаться к Ипполиту Матвеевичу.

— Товарищ, — сказала она, — где тут...
Мужчина в пиджаке радостно вздохнул и неожиданно для самого себя гаркнул:

— Сочетаться!
Ипполит Матвеевич внимательно поглядел на перильца, за которыми стояла чета.

— Рождение? Смерть?
— Сочетаться, — повторил мужчина в пиджаке и растерянно оглянулся по сторонам.
Девица прыснула. Дело было на мази. Ипполит Матвеевич с ловкостью фокусника
принялся за работу. Записал старушечьим почерком имена новобрачных в толстые книги,
строго допросил свидетелей, за которыми невеста сбегала во двор, долго и нежно дышал на
квадратные штампы и, привстав, оттискивал их на потрепанных паспортах. Приняв от
молодоженов два рубля и выдав квитанцию, Ипполит Матвеевич сказал, усмехнувшись:
«За совершение таинства», — и поднялся во весь свой прекрасный рост, по привычке
выкатив грудь (в свое время он нашивал корсет). Толстые желтые лучи солнца лежали на
его плечах, как эполеты. Вид у него был несколько смешной, но необыкновенно
торжественный. Двояковогнутые стекла пенсне лучились белым прожекторным светом.
Молодые стояли, как барашки.

— Молодые люди, — заявил Ипполит Матвеевич выспренно, — позвольте вас поздравить,
как говаривалось раньше, с законным браком. Очень, оч-чень приятно видеть таких
молодых людей, как вы, которые, держась за руки, идут к достижению вечных идеалов.
Очень, оч-чень приятно!
Произнесши эту тираду, Ипполит Матвеевич пожал новобрачным руки, сел и, весьма
довольный собою, продолжал чтение бумаг из скоросшивателя № 2.

За соседним столом служащие хрюкнули в чернильницы.
Началось спокойное течение служебного дня. Никто не тревожил стол регистрации смертей
и браков. В окно было видно, как граждане, поеживаясь от весеннего холодка,
разбредались по своим домам. Ровно в полдень запел петух в кооперативе «Плуг и молот».
Никто этому не удивился. Потом раздались металлическое кряканье и клекот мотора, С
улицы имени товарища Губернского выкатился плотный клуб фиолетового дыма. Клекот
усилился. Из-за дыма вскоре появились контуры уисполкомовского автомобиля Гос. № 1 с
крохотным радиатором и громоздким кузовом. Автомобиль, барахтаясь в грязи, пересек
Старопанскую площадь и, колыхаясь, исчез в ядовитом дыму. Служащие долго еще стояли
у окна, комментируя происшествие и ставя его в связь с возможным сокращением штата.
Через некоторое время по деревянным мосткам осторожно прошел мастер Безенчук. Он
целыми днями шатался по городу, выпытывая, не умер ли кто.
Служебный день подходил к концу. На соседней желтенькой с белым колокольне что есть
мочи забили в колокола. Дрожали стекла. С колокольни посыпались галки, помитинговали
над площадью и унеслись. Вечернее небо леденело над опустевшей площадью. Ипполиту