Page 46 - Двенадцать стульев

прохаживаться в ущелье между двумя кроватями. В этот вечер, зеленый и холодный,
решалась судьба всего предприятия. Если удастся достать копии ордеров, по которым
распределялась изъятая из воробьяниновского особняка мебель, дело можно считать
наполовину удавшимся. Дальше предстояли трудности, конечно, невообразимые, но нить
была бы уже в руках.
— Только бы ордера достать, — прошептал Ипполит Матвеевич, валясь на постель, —
только бы ордера!..
Пружины разбитого матраца кусали его, как блохи. Он не чувствовал этого. Он еще неясно
представлял себе, что последует вслед за получением ордеров, но был уверен, что тогда все
пойдет как по маслу: «А маслом, — почему-то вертелось у него в голове: каши не
испортишь».

Между тем каша заваривалась большая. Обуянный розовой мечтою, Ипполит Матвеевич
переваливался на кровати с боку на бок. Пружины под ним блеяли.

Остапу пришлось пересечь весь город. Коробейников жил на Гусище — окраине
Старгорода.
Там жили преимущественно железнодорожники. Иногда над домами, по насыпи,
огороженной бетонным тонкостенным забором, проходил задним ходом сопящий паровоз.
Крыши домов на секунду освещались полыхающим огнем паровозной топки. Иногда
катились порожние вагоны, иногда взрывались петарды. Среди халуп и временных
бараков тянулись длинные кирпичные корпуса сырых еще кооперативных домов.
Остап миновал светящийся остров — железнодорожный клуб, по бумажке проверил адрес
и остановился у домика архивариуса. Он крутнул звонок с выпуклыми буквами «прошу
крутить».
После длительных расспросов, «к кому» да «зачем», ему открыли, и он очутился в темной,
заставленной шкафами передней. В темноте кто-то дышал на Остапа, но ничего не
говорил.

— Где здесь гражданин Коробейников? — спросил Бендер.
Дышащий человек взял Остапа за руку и ввел в освещенную висячей керосиновой лампой
столовую. Остап увидел перед собою маленького старичка — чистюлю с необыкновенно
гибкой спиной. Не было сомнений в том, что старик этот — сам гражданин Коробейников.
Остап без приглашения придвинул стул и сел.

Старичок безбоязненно смотрел на самоуправца и молчал. Остап любезно начал разговор
первым:

— Як вам по делу. Вы служите в архиве Старкомхоза?
Спина старичка пришла в движение и утвердительно выгнулась.

— А раньше служили в жилотделе?
— Я всюду служил, — сказал старик весело.

— Даже в канцелярии градоначальства?
При этом Остап грациозно улыбнулся. Спина старика долго извивалась и, наконец,
остановилась в положении, свидетельствовавшем, что служба в градоначальстве — дело
давнее и что все упомнить положительно невозможно.

— А позвольте все-таки узнать, чем обязан? — спросил хозяин, с интересом глядя на
гостя.
— Позволю, — ответил гость. — Я — Воробьянинова сын.

— Это какого же? Предводителя?
— Его.

— А он что, жив?
— Умер, гражданин Коробейников. Почил.