Page 51 - Двенадцать стульев

Отец Федор долго восторженно тряс руку архивариуса и, ударившись несчетное
количество раз о шкафы в передней, убежал в ночную темноту.
Варфоломеич долго еще подсмеивался над околпаченным покупателем. Золотые монеты он
положил в ряд на столе и долго сидел, сонно глядя на пять светлых кружочков.
«И чего это их на воробьяниновскую мебель потянуло? — подумал он. — С ума посходили».
Он разделся, невнимательно помолился богу, лег в узенькую девичью постельку и
озабоченно заснул.
Глава XII

Знойная женщина — мечта поэта

За ночь холод был съеден без остатка. Стало так тепло, что у ранних прохожих ныли ноги.
Воробьи несли разный вздор. Даже курица, вышедшая из кухни в гостиничный двор,
почувствовала прилив сил и попыталась взлететь. Небо было в мелких облачных клецках,
из мусорного ящика несло запахом фиалки и супа пейзан. Ветер млел под карнизом. Коты
развалились на крыше и, снисходительно сощурясь, глядели на двор, через который бежал
коридорный Александр с тючком грязного белья.
В коридорах «Сорбонны» зашумели. На открытие трамвая из уездов съехались делегаты. Из
гостиничной линейки с вывеской «Сорбонна» высадилась их целая толпа.
Солнце грело в полную силу. Взлетали кверху рифленые железные шторы магазинов.
Совработники, вышедшие на службу в ватных пальто, задыхались, распахивались,
чувствуя тяжесть весны.
На Кооперативной улице у перегруженного грузовика Мельстроя лопнула рессора, и
прибывший на место происшествия Виктор Михайлович Полесов подавал советы.

В номере, обставленном с деловой роскошью (две кровати и ночной столик), послышались
конский храп и ржание: Ипполит Матвеевич весело умывался и прочищал нос. Великий
комбинатор лежал в постели, рассматривая повреждения в штиблетах.
— Кстати, — сказал он, — прошу погасить задолженность.

Ипполит Матвеевич вынырнул из полотенца и посмотрел на компаньона выпуклыми, без
пенсне, глазами.

— Что вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Что вас удивило? Задолженность? Да!
Вы мне должны деньги. Я вчера позабыл вам сказать, что за ордера мною уплачено,
согласно ваших полномочий, семьдесят рублей. К сему прилагаю расписку. Перебросьте
сюда тридцать пять рублей. Концессионеры, надеюсь, участвуют в расходах на равных
основаниях?
Ипполит Матвеевич надел пенсне, прочел записку и, томясь, отдал деньги. Но даже это не
могло омрачить его радости. Богатство было в руках. Тридцатирублевая пылинка исчезла в
сиянии брильянтовой горы.

Ипполит Матвеевич, лучезарно улыбаясь, вышел в коридор и стал прогуливаться. Планы
новой, построенной на драгоценном фундаменте жизни тешили его. «А святой отец? —
мысленно ехидствовал он. — Дурак дураком остался. Не видать ему стульев, как своей
бороды».
Дойдя до конца коридора, Воробьянинов обернулся. Белая в трещинах дверь № 13
раскрылась, и прямо навстречу ему вышел отец Федор в синей косоворотке, подпоясанной
потертым черным шнурком с пышной кисточкой. Доброе его лицо расплывалось от
счастья. Он тоже вышел в коридор на прогулку. Соперники несколько раз встречались и,
победоносно поглядывая друг на друга, следовали дальше. В концах коридора оба разом
поворачивались и снова сближались... В груди Ипполита Матвеевича кипел восторг. То же
чувство одолевало и отца Федора, Чувство сожаления к побежденному противнику
одолевало обоих. Наконец, во время пятого рейса, Ипполит Матвеевич не выдержал.
— Здравствуйте, батюшка, — сказал он с невыразимой сладостью.