Page 66 - Двенадцать стульев

связаться с лучшими людьми города, которых злая судьба загнала в подполье. Кого можно
пригласить к вам?
— Кого ж можно пригласить! Максима Петровича разве с женой?

— Без жены, — поправил Остап, — без жены! Вы будете единственным приятным
исключением. Еще кого?

В обсуждении, к которому деятельно примкнул и Виктор Михайлович, выяснилось, что
пригласить можно того же Максима Петровича Чарушникова, бывшего гласного городской
думы, а ныне чудесным образом сопричисленного к лику совработников, хозяина
«Быстроупака» Дядьева, председателя Одесской бубличной артели «Московские баранки»
Кислярского и двух молодых людей без фамилий, но вполне падежных.

— В таком случае прошу пригласить их сейчас же на маленькое совещание. Под
величайшим секретом. Заговорил Полесов:
— Я побегу к Максиму Петровичу, за Никешей и Владей, а уж вы, Елена Станиславовна,
потрудитесь и сходите о «Быстроупак» и за Кислярским.
Полесов умчался. Гадалка с благоговением посмотрела на Ипполита Матвеевича и тоже
ушла.
— Что это значит? — спросил Ипполит Матвеевич.

— Это значит, — ответил Остап, — что вы отсталый человек.
— Почему?

— Потому что! Простите за пошлый вопрос: сколько у вас есть денег?
— Каких денег?

— Всяких. Включая серебро и медь.
— Тридцать пять рублей.

— И с этими деньгами вы собирались окупить все расходы по нашему предприятию?
Ипполит Матвеевич молчал.
— Вот что, дорогой патрон. Мне сдается, что вы меня понимаете. Вам придется побыть
часок гигантом мысли и особой, приближенной к императору.

— Зачем?
— Затем, что нам нужен оборотный капитал. Завтра моя свадьба, Я не нищий. Я хочу
пировать в этот знаменательный день.

— Что же я должен делать? — простонал Ипполит Матвеевич.
— Вы должны молчать. Иногда, для важности, надувайте щеки.

— Но ведь это же... обман.
— Кто это говорит? Это говорит граф Толстой? Или Дарвин? Нет. Я слышу это из уст
человека, который еще вчера только собирался забраться ночью в квартиру Грицацуевой и
украсть у бедной вдовы мебель. Не задумывайтесь. Молчите. И не забывайте надувать
щеки.
— К чему ввязываться в такое опасное дело? Ведь могут донести.

— Об этом не беспокойтесь. На плохие шансы я не ловлю. Дело будет поведено так, что
никто ничего не поймет. Давайте пить чай.

Пока концессионеры пили и ели, а попугай трещал скорлупой подсолнухов, в квартиру
входили гости.
Никеша и Владя пришли вместе с Полесовым. Виктор Михайлович не решился представить
молодых людей гиганту мысли. Они засели в уголке и принялись наблюдать за тем, как